– Пожалуй, величайший в мире. Здесь тебе этого не понять, но если бы ты увидела ее в моем Лондоне…

Река была и впрямь великолепна. Но все-таки Лайлу притягивала не столько сама вода, сколько многочисленные корабли. Суда всех форм и размеров – от бригов и вельботов до шхун и величавых фрегатов – со вздувающимися парусами покачивались на красных волнах. На парусах красовались десятки гербов, а на макушках мачт реяли алые с золотом флаги. Они дразнили ее своим блеском и будто манили: «Поднимайся на борт. Я могу стать твоим». Если бы Лайла была мужчиной, а корабли – прекрасными девами в соблазнительных нарядах, она и тогда бы не воспылала к ним такой же страстью. «Всем самым красивым платьям на свете, – думала она, – я всегда предпочту корабль».

Но хотя великолепный флот заставил Лайлу ахнуть от восхищения, внимание толпы приковывали вовсе не яркие разноцветные суда и не фантастическая красная река.

По набережной двигалась процессия.

Когда Лайла подошла поближе, мимо как раз проходили мужчины, одежда которых представляла собой полосы темной материи, которые были намотаны на их тела, руки и ноги, будто на катушки. Люди держали в руках огонь, и когда танцевали, пламя выгибалось над ними дугой и вычерчивало красивые узоры в воздухе. При этом танцоры шевелили губами, но слова тонули в шуме парада, и Лайла неожиданно для себя стала проталкиваться сквозь толпу. Вслед за танцорами с огнем появились девушки. Одетые в легкие ниспадающие платья, они исполняли более плавную версию того же танца, только теперь уже с водой. Лайла смотрела, широко открыв от удивления глаза: вода извивалась и закручивалась лентой в воздухе, точно по волшебству.

«Конечно, по волшебству!» – подумала Лайла.

Дальше сменялись маги, управлявшие землей, металлом и, наконец, ветром. Последние изящно закручивали потоки воздуха с рассеянной разноцветной пылью.

И хотя выступающие были одеты по-разному, но у всех на руках и на ногах были алые с золотом ленты, которые развевались в такт движениям, словно хвосты воздушных змеев.

За танцовщиками появились музыканты. Зазвучала музыка, отдающаяся в сердце, как дробь барабана, но нежная, как звуки скрипки. Музыканты играли мелодии, которые Лайла никогда не слышала, на инструментах, которых она никогда не видела, и шли дальше, а музыка повисала в воздухе огромным сияющим шатром, словно сам звук становился материальным. Это просто завораживало.

А затем появились рыцари в развевающихся алых плащах. Их кони были великолепны: чисто белые, коричневые и черные, без единого пятнышка другого цвета – почти такие же красивые, как корабли. Их глаза: карие, зеленые, синие – сверкали, как драгоценные камни. А гривы были черными, серебряными или золотыми. И двигались кони с такой грацией, какая казалась невозможной при их размерах.

И каждый рыцарь нес знамя с восходящим золотым солнцем на фоне красного неба.

Мимо Лайлы пробежала стайка мальчишек с лентами на руках и ногах, и она поймала одного за воротник.

– Что здесь происходит? – спросила она ребенка, пытавшегося вырваться из ее хватки.

Тот вытаращился на нее и выпалил что-то на языке, которого она не знала. Это явно был не английский.

– Ты меня понимаешь? – медленно и раздельно спросила она. Но мальчишка лишь покачал головой, дернулся и снова протараторил что-то возмущенное на иностранном языке. Лайла его отпустила.

По собравшейся толпе пробежала новая волна радостных криков, на сей раз намного громче, и Лайла увидела приближающийся открытый экипаж. В него были запряжены белые лошади, а по бокам шагала охрана в доспехах. Над экипажем развевались знамена, тоже алые, но рисунок на них был более замысловатым. Солнце, которое она уже видела на множестве флагов, поднималось над кубком, словно тот был наполнен утренним светом. Сам же кубок украшала витиеватая буква «М», вышитая золотыми нитями на красном шелке.

В экипаже, взявшись за руки, стояли мужчина и женщина в длинных алых плащах. Оба были загорелые, с обласканной солнцем кожей. В их черных волосах ярко сверкали золотые короны. («Королевская чета», – догадалась Лайла. Разумеется, это был другой мир и другие король с королевой, но, очевидно, в любом Лондоне непременно должны быть монархи.)

А между королем и королевой стоял молодой человек, поставив одну ногу на сиденье, точно завоеватель. На его темных локонах сиял тонкий венец, а на широких плечах переливался золотой плащ. Принц. Он помахал рукой толпе, и та ликующе взвыла.

– Варес Ри! – этот крик донесся с другого края шествия, и его быстро подхватили десятки голосов: – Варес Ри! Варес Ри!

Принц ослепительно улыбнулся, и девушка в паре метров от Лайлы упала в обморок. Лайла презрительно усмехнулась и поймала на себе внимательный взгляд принца. И тут же почувствовала, как краснеет. Принц не улыбался и не подмигивал, а пристально смотрел ей в глаза, слегка наморщив лоб, словно знал, что она здесь чужая, словно смотрел на нее и видел что-то другое. Лайла догадывалась, что нужно поклониться или хотя бы отвести взгляд, но упрямо смотрела в упор. Однако через мгновение принц отвел взгляд и снова принялся махать своим подданным и осыпать их улыбками, а экипаж покатил дальше, оставив позади танцовщиц, мелькание лент и возгласы воодушевленных граждан.

Лайла тряхнула головой и огляделась. Она и не заметила, что так далеко продвинулась вперед вместе с толпой. Вдруг рядом с ней послышался девичий голос.

– Где же он? – прошептала девушка.

Лайла вздрогнула, обрадовавшись, что хоть кто-то говорит на ее родном языке.

– Сер асина гос, – сказала ее подруга, а затем по-английски, но с сильным акцентом: – Ты хорошо говоришь.

– Ренса тав, – ответила первая. – Я тренируюсь перед балом. Тебе тоже нужно тренироваться, если хочешь, чтобы тебя пригласили танцевать.

Она поднялась на цыпочки, чтобы помахать удаляющемуся принцу.

– Твой партнер для танцев всегда куда-то исчезает, – проговорила третья на ломаном английском.

Первая девушка нахмурилась:

– Обычно он принимает участие во всех процессиях. Надеюсь, он здоров.

– Мас авен, – хихикнула вторая. – Элисса влюбилась в черноглазого принца!

Лайла насупилась. Черноглазый принц?

– Ты не можешь спорить, что в нем есть какая-то жутковатая притягательность.

– Анеш. Скорее, он вызывает страх.

– Такк. Никакого сравнения с Ри.

– Простите, – вклинилась Лайла. Три девушки повернулись к ней. – Что это такое? – спросила она, махнув рукой на парад. – Для чего это все?

Та, что говорила по-английски совсем плохо, расхохоталась, решив, что Лайла, наверное, шутит.

– Мас авен, – удивилась вторая. – Откуда вы, если этого не знаете? Это день рождения принца Ри, разумеется.

– Разумеется, – эхом повторила Лайла.