– Вы…- протянула она.- Вы хотите знать правду на этот счет или мне пощадить ваше самолюбие?

– Правду.

– Хорошо. Надежда с самого начала знала, что никакой вы не маг. И Озулия тоже знала. Но тем не менее вы им крайне необходимы. Поэтому они снова и снова устраивают свою комедию дель арте, чтобы вы поверили в существование красивой беззащитной и влюбленной женщины, желающей только одного - воссоединения со своим любимым путем вами совершенных магических экзерсисов. Вы же ни разу не крикнули им фразу Станиславского «Не верю!»…

– Как это я не кричал?! Обижаете, Элпфис! Я кричал, что не верю, даже больше, чем сам Станиславский, упокой, Господи, его душу! А толку?! Вы думаете, я поверил в существование того чересчур реалистичного особняка, куда меня с другом затащила Надежда? Там все пропахло дешевой театральностью, даже та дамочка полуголая, имени не вспомню…

– Царица Аганри? Вы поостерегитесь называть ее «полуголой дамочкой», поскольку на самом деле она особа весьма могущественная… в своих кругах. Кроме того, она в какой-то мере спасла вам жизнь. Помните, как на запястье вам пролился напиток из поданного ею бокала?

– Д-да, еще пощипывало… Но ведь все давно выветрилось?

– Ничего подобного. Все осталось. Змеи-вампиры не переносят запаха этого напитка, поэтому вы и выжили в первые минуты после того, что произошло в метро.

– Кстати, я хотел узнать…

– Чуть позже. Сначала поймите, зачем вы нужны Надежде.

– Действительно… Она приклеилась ко мне, как марка к конверту. Хотя я так и не понял - зачем. Надежда что-то красиво рассуждала про театр, про марионеток, только не очень по душе мне все это эстетство…

– Вы знаете, зачем нужны громоотводы? - перебила Викентия Элпфис.

– К-конечно. Еще из курса школьной физики.

– Замечательно. Так вот. Вы - громоотвод в грозе, которую собираются раскрутить над миром Озулия и Надежда. Только дураки считают, что могут вершить зло безгранично и безнаказанно. Настоящее злодейство должно иметь подстраховку, чтобы в случае расплаты указать пальчиком: это не я, это вон тот обугленный негодяй, по которому лупили молнии, он-то и есть главный злодей.

– Все равно ничего не понимаю.

– Вы поймете, когда будет слишком поздно. Только моя задача - не допустить наступления этого самого «слишком поздно». Хотя противостоять Надежде и Озулии все сложнее. Например, в метро я едва успела, Надежда, как и обещала, опередила меня в своих каверзах на шаг…

– Да, кстати,- вскинулся Викентий,- что же произошло в метро? Откуда взялись эти вооруженные люди?

– Это не люди,- отрезала Элпфис.- Как раз это и есть те самые змеи-вампиры, которых призвала в столицу Надежда. Она призвала и обычных змей, хотя от них толку мало - только прохожих пугать. Правда, ядовитые твари могут наделать бед, к тому же их пугающе много. А характер этих змей таков, что они, поначалу бессистемно уничтожая добычу, потом примутся драться меж собой, деля завоеванное пространство на сферы влияния. Гюрза и кобра не уживутся на одной улице…

– «Две змеи в одном овраге, как известно, не живут»,- процитировал невесть откуда взявшуюся мудрость Вересаев.

– Верно,- кивнула Элпфис.- Но пока у них идет, если можно так выразиться «шоковая оккупация».

– То есть?

– Они изгоняют с территории прежних хозяев. Я просматриваю все московские газеты, слушаю новости: за последние недели множество москвичей пострадало от укусов змей. Особенно в районе Красной площади, супермаркетов «Пятерочка», и даже зафиксирован случай нападения на человека эфиопского аспида в примерочной магазина «Снежная королева».

– Да что вы говорите! Господи, кому понадобилось летом идти в «Снежную королеву»…

– Летом шубы дешевеют,- пояснила Элпфис.- Но нас не это интересует. А змеи-вампиры. Они куда страшнее обычных змей. Вы видели, что они устроили на станции. Это лишь начало их охоты. Они изголодались, так как слишком долго терпели и подчинялись приказу Озулии не высовываться. Но змей-вампиров невозможно долго держать в узде. Вот они и устроили кровавый пир.

– Что же?…- Викентий постарался прогнать приступ дурноты.- Они сожрут всех, кого убили на станции?

– Змеям-вампирам не нужна плоть и кровь. В качестве своего питания они используют агонию умирающих. Для тварей это как зарядное устройство для севшего аккумулятора.

– Ужас…

– Ужас только начинается. Единственное, на что я надеюсь…

– ???

– В Москве должны быть силы, которые не потерпят такого беспардонного вторжения чужаков. Способные справиться и с Надеждой и с Озулией. Остановить их.

– Элпфис,- спросил Викентий,- а почему вы кинулись спасать меня? Чтобы у вашей ипостаси был-таки громоотвод? Чтобы она смогла…

– Нет! - Девушка резко развернулась и посмотрела на Викентия в упор.- Чтобы она не смогла!

– Не понимаю.

– Если вы… будете со мною,- странно смущаясь, проговорила девушка,- она не сможет вас забрать и использовать.

– Премного благодарен.

Элпфис усмехнулась:

– Сочтемся.

И тут зазвучал вальс.

Красивый такой, немудреный вальс малоизвестного композитора Дюрана. В переложении для арфы, игрой на коей когда-то услаждала слух истинных ценителей прекрасного гениальная Эрика Гудман. Конечно, Викентий ни сном ни духом не слышал о композиторе Дюране, а уж имя Эрики Гудман и вовсе было для него неизвестно. Но вальс звучал, совершенно нелепый и неуместный здесь, в этом тесном коридорчике, и на израненную душу Викентия производил болеутоляющее действие.

– Откуда здесь музыка? - удивился он.

Его спутница слегка, как показалось Викентию, напряглась.

– А мы немало прошли,- в пространство проговорила она.- Находимся где-то в районе Садовой-Триумфальной.

– И что? И музыка почему?

– Потому что здесь расположено представительство московских эльфов.

– Что?! В смысле настоящих эльфов?! Не ряженых?

Словно подтверждая слова девушки, коридор разветвился. Вправо он уходил прежний - узкий и желтоплафончатый, а влево - такой красоты удивительной, что ни Толкиену сказать, ни Перумову описать. Причем, как заметил притормозивший от удивления Викентий, красота сия явно была рукотворной, создать стены из цельного голубоватого хрусталя и ветвистые люстры с алмазными каплями-огоньками мать-природа явно неспособна.

– Не к нам ли вы держите путь, о странники? - У истока хрустального благолепия материализовался с арфою в руках беловолосый высокий красавец. Глазами, тоже практически хрустальными, он весьма внимательно оглядел и Элпфис, и Викентия (при этом слегка брезгливо морщась).

– Нет, о сын поющего народа,- успокоила арфиста девушка.- Наш путь ведет в сторону опасностей и страстей человеческих.