– Не знаю, – ответила я холодно и деловито. – Из-за тебя оно куда-то пропадает.

Теперь я принялась допивать остатки.

– Господи, рядом с тобой я кажусь старухой, пускающей слюну. Которой пора ковылять на ходунках или разъезжать в инвалидном кресле.

– Все будет в порядке, – резко ответил он. – Просто следи, чтобы он молнией не зацепил растяжку на твоем теле.

Он раздраженно хлопнул дверью и вышел.

– Растяжку! – Я устремилась за ним. – У меня нет растяжек! Где? – Я рванула с себя джинсы и стала пристально рассматривать свои бедра. – Попробуй найти хоть одну!.. Эй, между прочим, это я купила… – Я вырвала у него из рук сковородку. – И, знаешь, то, что Зак на десять лет моложе меня, вовсе не означает, что между нами нет ничего общего…

Джулиан смерил меня долгим задумчивым взглядом.

– Вы представляете из себя белковые формы жизни, это правда, – сказал он, и вывернув мне руку, снова завладел сковородкой. – Это мое, спасибо большое. Заказано почтой из Перуджи.

– Он, как и я, любит делиться своими чувствами, – настаивала я.

– Да после всего, чем он может с тобой поделиться, надо пенициллин колоть! Как ты могла променять наш брак на эту дешевую бездумную похоть?

– Я сплю во фланелевой пижаме. О чем это говорит?

– Нужно настроить отопление?.. Значит, все дело только в сексе, – злорадно заключил он. – Я и раньше догадывался, что умом ты меня не переросла.

– В смысле? – ощетинилась я.

– Наверное, до нашего знакомства единственная книжка, которую ты прочла до конца, – это руководство по использованию вибратора.

– Удар ниже пояса… Хотя тебе потребуется курс по анатомии, чтобы вспомнить, где находится это «ниже пояса».

– А тебе явно требуется психиатр. Единственное, что у тебя в порядке, – это чековая книжка, причем благодаря мне. Я планирую твои отпуска! – Он сорвал со стены календарь и швырнул в меня. – Оплачиваю твои счета! – Он пошарил в ящике кухонного стола и бросил в меня конверты с целлофановыми окошками. – Заполняю твои квитанции…

– Тогда позволь, я скажу кое-что твоим языком. Гарантия на нашу сексуальную жизнь вышла. В последний раз я пыталась соблазнить тебя в душе, но ты прервался, чтобы счистить плесень с кафеля. Каждый раз, когда я хочу секса, тебя нет, ты где-то в супермаркете, наверное, щупаешь киви. Ох! – Я звучно ударилась об итальянскую кухонную утварь, которую, по необъяснимой причине, Джулиан обожал вешать вверх тормашками на стойку из нержавеющей стали. – Ты выносишь рождественскую елку на следующий день после Рождества, чтобы она не успела запачкать ковер. Тебя смертельно оскорбляет, когда я беру не то полотенце. Или оставляю его на кровати…

– Забытые на кровати влажные полотенца создают благоприятную среду для роста популяции микроскопических спор.

– Ты сортировал мои колготки по плотности. Да у тебя будет инфаркт, если ты увидишь, что рубашка сушится на проволочной вешалке. Однажды ты наорал на меня за то, что я, видите ли, неаккуратно мою спаржу. Честно говоря, – я залпом допила чье-то вино и со стуком поставила бокал на дубовый стол, – если бы ты не трахался с женщинами, ты был бы настоящим педиком?

– Не могла бы ты… по-жа-а-алста, подложи под него подставку. – Он пристально взглянул на злосчастный бокал.

– Видишь? – простонала я, прокладывая дорогу сквозь джунгли высушенных трав, нависающих со стилизованных под семнадцатый век балок. – Ты вообще не понимаешь спонтанных жестов. Я хочу быть с человеком, который не переживает, достаточно ли эффективна его программа по использованию противовоспалительной зубной пасты.

– О да, так ты хочешь быть с рок-звездой с гнилыми, заросшими водорослями зубами, – сказал он, стирая со стола пятна и крошки, оставшиеся после вечеринки. – С таким же успехом ты можешь отправиться в общественный туалет, раздеться догола и взасос целоваться с унитазом. Очень надеюсь, что ты подцепишь инфекцию, которая потребует самого унизительного лечения.

– Единственный больной человек здесь – это ты. Конченый трудоголик. Мы никогда никуда не ходим, – напирала я. – Мы никогда ни с кем не видимся. Если, конечно, это не имеет отношения к карликам-бисексуалам, не поддающимся дрессировке, которые борются за статус беженцев. Это даже нельзя назвать окончанием брака, скорее подойдет «Дело закрыто».

– Я предан своей работе. О! Позволь мне проявить благородство и прямо сейчас покончить с собой. Но одно нам известно наверняка. Ты от успеха явно не умрешь.

Уверенной походкой он покинул кухню. Я помчалась следом, с силой развернув его.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Тебе тридцать два года, а ты до сих пор не знаешь, что будешь делать, когда вырастешь. Если бы не Кейт, ни о какой карьере не могло быть и речи. Все твое творчество и умничество – полный бред. Почему? Да потому, что ты так впечатляюще ленива. Если бы мир был устроен по-твоему, то ногти были бы накрашены сами по себе, а мартини был бы уже взболтан… – Он схватил утюг за провод. – Ты гладишь, втайне надеясь на то, что мятая одежда вскоре снова войдет в моду. А поэтому утюг тебе уже не понадобится… – Он запихал утюг обратно в шкаф. – Ты нетерпеливая…

– Я не нетерпеливая! Мне просто некогда ждать.

Джулиан взбежал по ступенькам. Я неслась следом, наступая ему на пятки. Он вломился в спальню и стал сбрасывать с себя одежду. Скинув с себя ботинки, сказал:

– Ты бесчестная, бездеятельная…

– Ну хорошо, я бездеятельная, но кто в этом виноват? Кто меня такой сделал? Ты – вот кто. Ведь именно с тобой я провела почти всю свою сознательную жизнь…

– О да, конечно, это моя вина, – небрежно проговорил он. – Все это, наверное, от переизбытка культуры… Я виноват в том, что приобщил тебя к камерной музыке, опере, литературе, поэзии…

– Нет, но ты видишь? – Я уныло указала на распорку для обуви. Даже на грани истерики он не забыл вставить ее в туфли. – Поэзия давно покинула наши отношения. Теперь это, скорее, проза. Плохая проза. Даже хуже – бульварные романчики.

– Нет, – вздохнул Джулиан, – наш брак больше напоминает романтическую повесть… где герой умирает в первой главе…

Я опустила глаза.

– Я… я не хотела в него влюбляться. Это произошло как-то случайно.

– Но все-таки когда-то я был твоим героем, правда ведь? – с тоской в голосе произнес он, в одном нижнем белье опускаясь на край кровати.

– О да! И ты по-прежнему им остаешься… – Я упала на кровать рядом с ним. – Мы бьемся за сковороду. Это абсурд, ведь… Послушай, Джулз, это лишь временное расставание, вот и все. Пока я не разберусь в себе.

– Нет, Ребекка. Мы сможем с этим сами разобраться. Давай проанализируем твои чувства.

– Давай проанализируем, почему ты всегда стремишься все анализировать. Меня тошнит от этой рациональной любви. Животное влечение, вот чего я жажду.