Банды все-таки объединились, и Змей стал их главарем. Впрочем, в этом доме его все чаще называли Кааном — те, кто приезжал обсуждать новые отношения с крупными картелями. То, что он не хотел заниматься наркотиками, сильно снижало шансы попасть в круг серьезных людей, но он утверждал, что ему достаточно того, что есть.

Аля старалась не светиться перед всеми этими чужими людьми, но те, кто ночевал в доме, конечно, были в курсе их ночных развлечений. Как ни кусала она подушку, смуглое плечо, собственные губы, как ни закрывала ладонью рот, все равно не получалось быть тихой, а скрип кровати и ритмичный стук спинки о стену выдавал их в тишине спящего дома с головой.

Поэтому она проскальзывала на кухню по утрам и выходила оттуда развесить или снять белье, только когда все обедали. Пилар никак не отмечала их изменившиеся отношения. Только чаще обычного меняла постельное белье.

Когда Сантьяго опять собрался на дальний край ранчо, он снова позвал Алю с собой, предложив ей новую спокойную лошадку. Увы, прежняя не пережила войны банд — ее нашли на следующий день мертвой на дороге к трассе. Аля только подумала, что Надя наверняка расстроится.

В этот раз она даже проехалась по ровной тропинке рысью и очень гордилась собой. Когда они добрались до реки, Аля соскользнула с седла прямо в нетерпеливые руки Сантьяго, который тут же прижал ее к тому самому дереву, что чуть не стало местом их первого поцелуя — или чьей-нибудь смерти, — и в этот раз никто не помешал.

Она потрогала пальцами развороченный той пулей ствол и спросила:

— Ты узнал, кто это был? Кто в тебя стрелял?

Сантьяго отвлекся от ее груди под футболкой, но пальцы все равно остались: трогать, ласкать, сладко сжимать соски и нежно поглаживать — и ответил:

— Да, с этого все и началось. Парня мы тогда поймали. Он был из банды Матео — тогда я и понял, что грядет война. Но решил сначала поговорить с их главным. Он сказал, что тот уже пару месяцев как ушел от них, так что все его дела к банде отношения не имеют и помочь он мне не может. Но оказалось, пока я вел переговоры, группу их ребят обстреляли в городе. Это распространенная тактика — отвлечь лидера, а в это время напасть с тыла, поэтому все были убеждены, что войну начали мы.

— Это все Хесус придумал? — спросила Аля, поворачиваясь под горячими ладонями так, чтобы они накрыли ее грудь тепло и мягко.

— Да, его шакалы были в обеих бандах, и они спровоцировали главную бойню, начав стрелять без приказа.

Она встала на цыпочки, вновь целуя его напряженно сжатые губы, и Сантьяго накрыл ее рот, выманил язык и сплелся с Алей в долгом поцелуе.

Разговор чуть не кончился в густой траве у реки, но их отвлекло появление старых работников, которые пришли проверить, почему Каан задержался и не идет к конюшням. Они потом долго переглядывались и тайком усмехались, исподволь разглядывая Алю и показывая друг другу большие пальцы.

Наконец-то они добрались и до водопада. Маленького, скрытого в густых зарослях, но очень красивого: с темно-бирюзовой водой, которая пенилась белоснежными кружевами там, куда били острые холодные струи. Мелкие капли разлетались во все стороны и жалили голую кожу — его смуглую, ее белую, не разбирая где чья в их плотном сплетении на мшистых камнях у подножия скалы.

— Тут неподалеку есть красивый сенот, но он в джунглях за храмом, и спускаться туда придется без лестниц. Если хочешь, я тебя как-нибудь отведу. Лошади и машины там не пройдут, только пешком, — пообещал Сантьяго, с улыбкой глядя на то, как она восторгается глубокими оттенками воды и жалеет, что не захватила телефон, чтобы поснимать эту красоту. У него с собой была только кнопочная «Нокия», что забавно роднило его с самыми богатыми и влиятельными людьми из знакомых Али, которые почти никогда не пользовались смартфонами.

Здесь, вдали от ранчо, он по-настоящему улыбался, словно там его сковывали узы ответственности за людей в его банде. Он даже шутил, но тут их общий английский начинал давать сбои: кажется, мексиканские шутки, перенесенные на другой язык, а потом рассказанные носительнице вообще третьего, теряли не только остроту, но и смысл.

— За храмом? А давай лучше в храм? Ты обещал! — слукавила Аля, потому что он, конечно, ничего подобного не обещал. Но покачал головой и сказал, что посмотрит на днях.

Аля привыкла, что в ее мире «постараюсь» означает «нет», а «посмотрим» и «на днях» — вежливый способ сказать «никогда». Поэтому очень удивилась, когда Сантьяго после долгой утренней беседы с очередными серьезными людьми, позвал ее во двор и, плотоядно глядя на колышущуюся под льняным платьем грудь, с сожалением сказал переодеться.

Старый знакомый пикап остался дома, они сели в квадратный внедорожник с наглухо тонированными стеклами. Пассажирского сиденья спереди, рядом с водителем, в нем почему-то не было. Але даже сложно было представить, зачем его было убирать, но спрашивать она не стала, немного опасаясь ответа.

Она устроилась на заднем, наискосок от Змея, чтобы любоваться на его жесткое красивое лицо, когда он расслабленно ведет машину сначала по ровной утоптанной земле и асфальту, потом сжимает челюсти, когда начинается самодельная дорога вдоль поселка, покрытая щебенкой и бетонными плитами вперемешку, а потом сосредоточенно хмурится, когда сворачивает на глубокую колею, ведущую в джунгли.

Машина начала подпрыгивать, заваливаясь то на один бок, то на другой, и Аля спешно пристегнулась и вцепилась в ручку двери — было уже не до любования. Деревья скребли ветвями по бокам и с шуршанием поглаживали свисающими лианами по крыше. Полутьма тонированного салона казалась подводным царством, куда с трудом достают проблески солнечных лучей. Мельтешение темных и светлых пятен и почти ритмичный шум вгоняли ее в транс, и вскоре ей начало казаться, что она умерла, и джип везет ее в царство теней, где она наконец встретит жестоких богов этой страны: с дымом и зеркалами, полынью и огнем, перьями и солью, кровью, кровью, кровью. Можно будет задать им все вопросы, найти свое место в мире и познать покой, отдав взамен всего лишь собственное сердце.

Храм действительно не представлял интереса для археологов и туристов. За сотни лет его разобрали по камешку, оставив лишь высокий холм и втоптанную в землю каменную пыль оттенка охры. Все вокруг заросло деревьями, травой и мхом, скрывая последние следы когда-то могущественной цивилизации. Но Аля стояла на подгибающихся ногах, держась за дверцу машины, смотрела в бледное небо над головой, окаймленное темно-зеленой рамой сплетенных деревьев с острыми краями широких листьев, и у нее кружилась голова от ощущения чужого, даже чуждого взгляда.

Присутствие недобрых богов, которое она ощущала в этой стране неуютным фоном, здесь было особенно сильным. Но именно здесь стало понятно, что злоба, которую она приписывала им — скорее недовольство хозяев тем, что назойливые гости чересчур задержались.

— Идем, — Змей взял ее за руку и потянул на вершину холма, который когда-то был пирамидой. Может быть, под слоем земли еще можно найти внутренние помещения, украшенные фресками, где стоят резные статуи и хранится гигантский рубин, принадлежавший императору майя?