Так, например, делегат Филатов на одном из заседаний заявил: «Мне волость наказала спросить здесь стоящих у власти социалистов-революционеров: по чьему распоряжению производятся в нашей волости экзекуции над крестьянами?»{360} О неприятных для Комуча крестьянских выступлениях содержится информация в его официальном органе — «Вестнике Комуча». Так, например, корреспондент с горечью констатировал, что на съезде часто звучат вопросы: «Мы согласны воевать с немцами, а зачем нам воевать со своими братьями?». «Вестник» писал, что политика Комуча очень многим крестьянским делегатам напоминает политику царского самодержавия. В частности, по словам делегата из Старобесовской волости, милиция отбирает у крестьян имущество по указанию помещиков{361}. В газете сообщалось, что в ходе обсуждения войны против большевиков многие не верили выступавшим, рассказывавшим об их зверствах. Например, у одного из участников съезда, «крестьянина от Нижегородской губернии», делегаты потребовали проверить документы. То же самое было сделано и в отношении председателя агитационно-просветительной комиссии Комуча В.И. Сучкова, который призывал к борьбе «против большевизма и германизма»{362}. Кто-то из президиума съезда, перебивая речь делегата от Троицкой волости, спросил: «А как смотрят ваши крестьяне на Брестский мир с немцами? — У нас о нем не знают», — ответил делегат. «Мы знаем только то, что у нас производятся беспощадные аресты, арестовывают за одно слово»{363}.

Другим словом, крестьяне в своих выступлениях на съезде рисовали жуткую картину произвола и насилия, творимых в деревнях карательными отрядами, действующими именем Учредительного собрания. Они выразили тревогу, вызванную возвращением в деревню бежавших от советской власти помещиков и теперь с помощью военных «наводящих там порядок». В их речах не было безоговорочной поддержке мобилизационной кампании Комуча и вооруженной борьбы против большевистской России.

Съезду пришлось два раза голосовать по докладу Климушкина о поддержке Комуча. В первый раз за резолюцию Климушкина из 299 голосов едва-едва набралась половина. Это был огромный политический скандал. Пришлось выступить В.М. Чернову, представителям чехословаков — доктору Влассаку и французскому консулу Жанно{364}. Фактически это было прямое давление на делегатов. И то, что оно было реальным, можно судить по их заявлениям на съезде. Например, первой фразой, которую произнес на съезде один из его председателей, ставленник большинства крестьян Самойлов, были слова: «Съезду необходимо заручиться гарантией неприкосновенности личности делегатов, дабы каждый мог говорить свободно»{365}. Повторные результаты голосования распределились следующим образом: за — 129, против — 33, воздержались — 67. Это дало основание кадетской газете заявить, что «деревня наша, как и рабочие». Но все же, констатировала она, деревня «продолжает смотреть на природу вещей большевистскими глазами»{366}.

Главный итог съезда для его делегатов состоял в том, что они еще раз удостоверились, что Комуч никогда не был властью, отвечающей интересам крестьян. Подобное убеждение основывалось на очевидном для крестьян факте: с трибуны съезда не прозвучало осуждения произвола военщины со стороны официальных властей. Наоборот, крестьян призывали служить под командованием тех самых офицеров, которые пороли их и грозили «согнуть в бараний рог». Кроме того, руководство Комуча так и не смогло дать вразумительного объяснения относительно перспектив решения насущных проблем деревни. Все списывалось на войну, точно так же, как это делало в свое время «Временное правительство». По сути, именно по его пути и пошло «демократическое правительство» Комуча. «Война с большевиками до победного конца!» — вот ответ, который получили делегаты съезда на все поставленные ими вопросы. Но ответ этот был им знаком и, конечно, не мог удовлетворить их так же, как и все многомиллионное крестьянство, оказавшееся под властью Комуча. Крестьяне не желали воевать «до победного конца» с большевиками. О причинах этого нежелания исчерпывающий ответ дали члены Агитационного бюро Комуча по вербовке солдат в Народную армию, оказавшиеся по роду деятельности в самой гуще крестьянской массы.

В сводках сведений, составленных по материалам докладов — членов Агитационного бюро по вербовке солдат в Народную Армию, поступавших в военное ведомство Комуча, указывалось, что деревня не желает воевать из-за опасений, что помещики отберут «все, попавшее в руки крестьян во время революции». Об этом же, как уже отмечалось, писали и выходившие на территории Комуча меньшевистские и эсеровские газеты{367}. Другой причиной называлось нежелание крестьян отрываться от полевых работ{368}.

Все источники констатируют факт нежелания крестьян участвовать в Гражданской войне из-за общей усталости деревни, «измученной разрухой»{369}. Крестьяне стремились остаться в стороне от вооруженного противостояния красных и белых. Как отмечали агитаторы Комуча и командиры карательных отрядов, при отказе от мобилизации крестьяне чаще всего заявляли: «Мне не нужна ваша земля и воля, лишь бы вы у меня не брали сына», «Дело затеяли чехи да мадьяры, пусть они и воюют между собой, а наше дело сторона»{370}.

Подобные заявления зафиксировали антигосударственный настрой крестьян, существовавшие у них иллюзии о возможности избежать неизбежность Гражданской войны. Об этом очень точно было сказано в одной из сводок агитбюро Комуча: «Желают, чтобы государственное строительство, защита их благополучия обошлись без жертв с их стороны»{371}. Следует отметить, что данное обстоятельство в качестве основной причины провала мобилизации в Народную армию назвал в своих воспоминаниях и один из руководителей Комуча П.Д. Климушкин. Он писал: «Несмотря на сочувствие новой власти и даже на доверие к ней, все же крестьянство …давало очень неохотно своих сыновей в Народную армию. Это надо констатировать откровенно: ненавидя большевиков, оно вместе с тем еще больше ненавидело гражданскую войну и в этой войне участвовало без всякого энтузиазма… Деревня не хотела больше гражданской войны и жаждала покоя»{372}.

В то же время в ходе мобилизации выяснилось, что крестьяне в своих политических симпатиях были прагматиками и готовы подчиниться сильной власти. Там, где Комуч проявлял эту силу, мобилизация проходила успешно. Например, в рапорте директора департамента Государственной охраны Комуча от 29 сентября 1918 г. указывалось, что в прифронтовых уездах Самарской и Симбирской губерний население «идет навстречу власти» лишь тогда, когда чувствует, что эта власть «твердо преследует сторонников большевизма»{373}. Однако, как видно из результатов мобилизации, сил у Комуча оказалось недостаточно, чтобы «запугать крестьян» и заставить их беспрекословно подчиниться его распоряжениям. Большевикам это сделать удалось.