И это только начало!

А потом произошло событие, направившее нашего героя на его блистательную и роковую стезю. В один прекрасный момент комсомольцы вдруг обнаружили, что деньги у них закончились. Побежали в банк за кредитом, а там вежливенько так говорят, что не могут выдать денежки организации, подобной Центру. Вот если бы их о подобной услуге попросила «классово близкая» контора, то бишь банк…

Так на свет появился «Менатеп» – пока еще исключительно как «подсобное хозяйство» Центра, созданное лишь для получений кредитов. Вот только через буквально несколько месяцев комсомольцы поняли, что новая развлекуха им нравится, и «научно-техническое творчество» деловой молодежи замкнулось на «Менатеп». Комсомольцы увлеченно, как детвора в песочнице, игрались с кредитами и процентами, а внедрение помянутых достижений научно-технического прогресса, под которые, собственно, и были выбиты кредиты, как-то незаметно сошло на нет. Чуть позже о прогрессе и вовсе перестали вспоминать – как не принято в респектабельном доме английского лорда вспоминать о юношеских гешефтах пращура, ходившего под черным флагом с черепом и костями где-нибудь в Карибском море…

«Менатеп» принялся плодиться! Причем в темпах, которым позавидовала бы любая кроличья чета, не признающая контрацептивов, – и вскоре в объединение «Менатеп» входило несколько десятков банков.

Были среди них структуры, прямо скажем, экзотические. Например, торговый дом «Менатеп-Импекс», занявшийся ввозом кубинского сахара, в обмен на который поставлялась нефть. Все выглядело вроде бы пристойно – ну, если не считать, что на эти негоции весьма неодобрительно поглядывали власти США. Нет, дело тут не в неприязни к Фиделю Кастро. Просто «кубинский маршрут» Ходорковский окучивал в компании с гражданином США Марком Ричем, которому очень не хотелось возвращаться в Штаты, поскольку тамошняя Фемида давненько грозила ему своим холодным оружием за всевозможные «шалости» из разряда уголовно наказуемых.

Маховик завертелся! Поле деятельности Ходора было поисти-не бескрайним и, по обыкновению, с… каким-то душком, если можно так выразиться.

Во-первых, он развил бурную деятельность на международной ниве. Наш экс-комсомолец способствовал созданию некоего финансового заведения под названием Europian Union Bank – и не где-нибудь, а на острове Антигуа, заслужившем славу «всемирной прачечной» по отмыванию грязных денег, в том числе наркодолларов. Чем этот банк занимался, в точности неизвестно, но читателям, кто хочет подробнее узнать об острове Антигуа, рекомендую увлекательнейшую книгу Д. Робинсона, указанную в библиографии, где о тамошнем коловращении денег рассказано подробно и в красках…

Во-вторых, попутно Ходорковский завязал неплохие связи в американском Bank of New York – том самом, что был связан с отмыванием грязных денежек, поступавших из России.

В-третьих, на ниве снабжения Москвы продовольствием старательно трудились АОЗТ «Алиот» и АО «Колос», принадлежавшие главным образом «Менатепу». «Алиот» – вот чудеса! – получив кредит в 8 (восемь) миллиардов рублей, чуть ли не на следующий день скоропостижно закрылся, а его руководство неведомо куда испарилось… Надо ли уточнять, что вместе с кредитом?

В-четвертых, чуть погодя выразил Ходорковский и горячее желание вступить в почтенные ряды производителей. Для чего предложил свои инвестиции Московскому пищевому комбинату. Чуть позже, в результате неких достойных старика Хоттабыча манипуляций, «инвестиции» оказались самым натуральнейшим кредитом, коий следовало вернуть – и 75 % акций пищекомбината перешли во владение «Менатепа». При этом на директора комбината Леонтьева оказывалось то, что деликатно именуется «силовым давлением»: и угрозы по телефону, и незаконные обыски кабинета, и задержание милицией, и тэ дэ, и тэ пэ… Информация об этом «давлении» исходила, кстати, не от каких-то злобных «врагов реформ», а из службы безопасности «Моста», где трудились бывшие сотрудники КГБ, вплоть до отставных генералов, умевших добывать серьезные сведения…

Было и в-пятых, и в-шестых, и в-двадцать восьмых…

Естественно, Ходорковский и двинулся по любимому пути всех наших олигархов: при первой возможности прильнул трепетными устами к вожделенным казенным деньгам – например, к Фонду ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Позже именно «Менатеп» стал уполномоченным банком государственной компании «Росвооружение» (чья история еще ждет своего вдумчивого и прилежного летописца).

…Как-то незаметно повелось связывать рождение финансовых пирамид с МММ, брательниками Мавроди и Леней Голубковым. На самом деле первым продавать населению свои широко разрекламированные фантики – о, простите, акции! – стал именно «Менатеп». Он же одним из первых среди частных банков получил право на организацию обменных пунктов для частных лиц – золотое дно для понимающего человека. Погрел руки Ходорковский и на участии в государственной программе с длинным названием «Фонд финансовой поддержки завоза товаров в районы Крайнего Севера и Дальнего Востока»…

А потом «Менатеп» обратил свой крайне заинтересованный взор и на отечественную промышленность… Но об этом – чуть позже. Сначала поговорим о другом.

О власти.

На ниве «новорусского» бизнеса ребятки из партийных и комсомольских структур имели фору перед всеми остальными. И фора эта называется коротким словом: связи. В конце 80-х у Ходорковского были молодые друзья из хороших семей. У одного родители работали в Госбанке, у другого имели тесные контакты в правительственных кругах. Через них удалось добраться аж до самого Горбачева. Именно с дозволения первого и последнего президента СССР «Менатеп» получил «чернобыльские» деньги. Что с ними делал банк, какая их часть навсегда осела на его счетах, можно только гадать. Но известно, что когда в 1991 году «Менатеп» подал в суд на Центробанк в связи с задержкой платежей, то председатель ЦБ Геращенко напомнил – лишь напомнил! – Ходору о чернобыльских деньгах. И будущий олигарх мгновенно заткнулся.

Через «Менатеп» шли и конвертация денег КПСС, и, надо полагать, еще некоторые проекты. В 1990–1991 гг. Ходорковский и его помощник Невзлин стали до такой степени своими в «верхах», что были назначены советниками премьера Силаева. К 1991 году Ходорковский считался уже запредельно «крутым» специалистом, ему вроде бы даже предлагали пост министра топливного и энергетического хозяйства. Правда, после августа министром стал человек из команды Гайдара по фамилии Лопухин, – однако и этот беззаветно любил «Менатеп» и по-дружески ему помогал… Естественно, дружила спарка Ходор – Невзолин и с чиновниками помельче.

В 1997 году служба безопасности «Моста» составила аналитическую записку на «Менатеп», в которой говорится: «идеологические проблемы и расхождения никогда не смущали руководителей МФО при поисках и использовании высокопоставленных связей в государственных и партийных структурах – ранее советских и КПССовских, затем – российских и либерально-демократических. Значительное число экспертов утверждает, что своим становлением „Менатеп“ обязан вливаниям „партийных денег“. По всей вероятности, с этим утверждением можно согласиться, тем более что существуют хотя и не прямые, но веские косвенные доказательства такой связи.