Старый уже Мастер стал, силы не те…

Мастер переступил через труп и пошел к стоянке такси. Машину нужно выбирать аккуратно. Чем меньше народу увидит, как он нанимает машину, тем спокойнее. А водитель… Водитель ничего не скажет.

* * *

Еще два дня назад подполковник Сергеев был уверен – в Приморске есть порядок. Есть. И будет. То, что Дедов изволил пинать подопечного Сергеева, ничего не значило. Они имели право на такие слабости. Они могли… они обязаны были договориться, они могли вести себя как совершенно свободные и независимые люди… В дозволенных пределах.

Вот об этих пределах они никогда друг с другом не разговаривали. Эти приделы подразумевались… как щелчок кнута или окрик хозяина. Настоящего хозяина.

И вот появился Гринчук… Всего лишь человек.

Ощущение катастрофы не покидало Сергеева с той самой минуты, когда он впервые взглянул в холодные глаза Гринчука.

Не удостоверение пугало, не связи в министерстве… Холодная ярость в глазах. И насмешка, сквозившая в каждом взгляде, в каждом слове и в каждом движении.

А еще бессилие, которое мокрой простыней легло на плечи Сергеева.

Нужно что-то делать… Нужно действовать быстро. Нужно-нужно-нужно… А, может, нужно просто подумать? Взглянуть на все происходящее со стороны…

Как болит голова!

Постоянно ощущение того, что упустил… забыл… не заметил… Что-то важное, жизненно важное!

Пропажа женщины? Нет, это не свои, не местные. Они не знали, что именно сюда она поедет с деньгами. Но кто, кроме своих, мог всё здесь организовать? Не просто организовать, но всё и всех знать… Работать уверенно…

Да, увезли… Возможно, уже увезли ее отсюда… Тогда какого хрена вся эта драматическая сцена в гостинице, уничтоженная одежда, исполосованная обивка? Приятель Стоянова, бывший однокурсник, перезвонил и сообщил, что Гринчука очень хотят забрать назад, домой, по этому поводу даже гремят взрывы…

Не складывается, черт, не складывается…

Да и у них самих…

Олег сказал, что это Черный урод его держал? Смешно… Или они все сходят с ума…

– Простите, гражданин майор… Простите, пожалуйста, – скулил гражданин Щелкунов, – я и сам не знаю… бес попутал…

В комнате – бардак. Пили уже четвертые сутки, собутыльники еле продрали глаза, когда в дом пришел Сергеев.

Всё было совершенно понятно… И прижизненные синяки на теле погибшей, и трясущиеся руки убийцы…

– Я не знаю… я не знаю… я не знаю… – выл на одной ноте Щелкунов, не желая встать с колен.

Раздавить гниду… Майор Сергеев почувствовал, как г горлу подступает тошнота.

Он испытывает отвращение… Нет, не к убийце, а к себе… К себе, майору Сергееву. Если бы не вчерашний телефонный разговор. Если бы…

Он честно выполнил тогда, год назад, условия договора. И даже думал, что поступил правильно. Коля Тертый держал город за горло, беспредельничал, пил соки, как зажравшийся упырь…

Его нужно было убрать… Не отправить в очередной раз дело в суд, а убить. Тогда это показалось правильным. Кто бы ни пришел на место Тертого – хуже бы не было.

Он открывал дорогу Олегу. И защищал себя.

Олег всё внятно объяснил. Что Тертому надоело воевать с Сергеевым, что приказ мочить мента уже отдан… Олегу отдан. Но Олег не хочет. Что он сможет навести в городе порядок… Они вместе смогут. Если уберут Тертого. Только они вдвоем смогут подобраться к нему. И – подобрались.

Стреляли в две руки.

Сергееву несколько ночей подряд снились удивленные глаза Тертого. С Олегом они больше никогда не обсуждали, что произошло той ночью.

Что бы только ни отдал сейчас Сергеев, чтобы не было той ночи, чтобы не было пакета с видеокассетой! Кто-то ждал их тогда в доме Тертого. Сергеев потом даже понял, где именно стояла видеокамера, но кто снимал…

– Ты кассету видел? – спросил у него по телефону Олег.

– Видел, – ответил Сергеев.

– Суки, – сказал Олег и положил трубку.

А однажды позвонили и сказали, что Щелкунова нужно отпустить. Собрать на него всё, включая чистосердечное признание – и отпустить.

– Пиши, – сказал Сергеев Щелкунову. – Вы просто пили, а твоя жена вышла во двор и сама упала.

Пакет со всеми настоящими бумагами Сергеев потом отдал Дедову. Так приказали.

Они тогда впервые встретились втроем – Дедов, Сергеев и Большой Олег. Куда Дедов дел пакет, Сергеев даже не спрашивал.

Они больше никогда этого не обсуждали.

* * *

Но Щелкунов, даже после того, как стал Черным Тамплиером, не мог управлять Большим Олегом.

Не мог!

Сергеев вышел из разгромленного номера. Прошел по коридору, на лестничной клетке столкнулся с Большим Олегом…

– Что? – спросил Олег.

– В общем, ничего нового, – Сергеев похлопал себя по карманам. – У тебя закурить есть?

– Нету…

– Ну и хрен с ним… Гринчук отделался легким испугом… если эта сволочь вообще может пугаться. Забрал свою сумку с деньгами, поручил мне охрану Аркаши Клина и ушел в ночь… – Сергеев сел на ступеньку. – Я… Слушай, Олег… А какого хрена ты к Клину привязался?

Олег сел рядом.

Его телохранители топтались лестничным пролетом ниже.

– Не поверишь, – тихо сказал Олег. – Мне позвонили и сказали… Правда, смешно?

– Смешно… Я тут недавно тоже смеялся, когда мне Гринчук рассказал, кто именно тебе приказы передает. Это правда?

– А ты что, его голос по телефону не узнал?

– Мне звонит не он. Я бы узнал. Я с ним лично знаком, – Сергеев сжал голову руками. – Подохнуть хочется… Нужно было еще тогда… Пулю в лоб.

– Может быть, – кивнул Олег. – Только ведь и тебе есть ради кого жить. Да? Ты ведь тогда пошел мочить Тертого не только потому, что он приказал тебя убить… Он ведь с твоей семьи начал бы…

Сергеев невесело засмеялся.

– Что смешного? – спросил Олег.

– У меня с тех самых пор в голове крутится один и тот же вопрос. Я тебе его хотел задать… а потом … потом вдруг понял, что как бы ты мне ни ответил, я все равно не поверю.

– Какой вопрос?

– Какой?..

Сергеев неожиданно обнял Олега за шею и прошептал ему на ухо:

– А Тертый… Он и вправду тебе приказал меня мочить?

Олег попытался ответить, но Сергеев его оттолкнул.

– Я не хочу слышать ответа… Всё, не хочу, – Сергеев встал. – Мне это уже не интересно. Мне сейчас интересно, что происходит в моем городе. Что происходит в моем городе!

Телохранители Олега отвернулись к окну, чтобы не видеть истерику подполковника.