Было ясно, что он будет врать и изворачиваться до последнего, а правда мне и так была известна. Боткин решил отомстить Луговицкому руками бандитов, решив, что это он виновник всех его бед.

– Как скажешь. В полицию, так в полицию. Пошли.

Предатель, пытаясь сохранить свою драгоценную жизнь, не обратил внимания на мой холодный и равнодушный тон и поэтому не понял главного: ему был только что подписан смертный приговор.

– Про их разбойничью шайку все как есть расскажу! Их пятеро…

– Заткнись!

Выйдя из трактира, мы пошли по улице, потом завернули в проулок и пошли среди глухих стен лабазов. Боткин стал нервно оглядываться по сторонам.

– Куда мы идем?!

– Путь сокращаем.

– Нет! Я вам не верю! – он попытался остановиться, но я схватил его за плечо и волоком потащил за собой. Иуда почему-то даже не сопротивлялся, шел, куда его вели и только непрестанно, без перерыва, говорил, вымаливая себе жизнь. Слова из него текли потоком. Сначала я не обратил внимания, а потом понял, что они пустые. Без эмоций. Без надрыва.

– Пощадите меня! Христом Богом прошу! Он же уже мертв! Не берите грех на душу! Умоляю! Что вам в моей смерти! Заклинаю всеми святыми! – его бормотание сейчас больше походило на безжизненный голос автоответчика.

Мы остановились на пустыре. За спиной у меня остались купеческие склады и лабазы. В ста метрах уже начинался лес. Окраина города. Я несильно толкнул его. Он по инерции сделал шаг назад. Повернулся ко мне. У него были глаза человека, чья душа надломилась, а разум отключился, не выдержав пережитых потрясений.

– Готов к смерти, иуда?

Мои слова его словно встряхнули, выведя из полубессознательного состояния. Он быстро оглянулся по сторонам, затем уставился на меня. Лицо помертвело, глаза наполнились ужасом.

– Нет! Не убивай! Я жить хочу! Жить! Что тебе в моей смерти?! Что?! Я сознаюсь! Пусть меня судят! Пусть на каторгу! Куда угодно…

Я ударил. Предатель, хрипя, схватился за горло. Разбитая гортань еле-еле, с большим трудом, пропускала воздух. Его лицо побагровело, глаза полезли из орбит, затем он стал медленно оседать на землю. С минуту я наблюдал за ним, а затем, склонившись, тихо сказал:

– Ты будешь умирать еще минут… пятнадцать – двадцать, так что, начинай отсчитывать секунды.

Вначале мне показалось, что он прислушивается ко мне, но спустя несколько секунд понял, что ошибался. Это был бессмысленный взгляд в пространство, за которым стоял умирающий мозг, полностью переключившийся на мучительную борьбу за каждый, с таким трудом проникающий, глоточек воздуха, дающий ему еще несколько следующих секунд жизни.

Дождавшись его смерти, я вернулся в гостиницу. Вызванный на место преступления полицейский агент уже узнал в убитом грабителя и убийцу Матвея Дувинова по кличке Червонец, сбежавшего с каторги полтора года тому назад, поэтому следователь не стал усложнять себе работу, с ходу приняв мою версию, после чего снял с меня показания и отпустил.

Несмотря на то, что убийцы понесли заслуженную кару, во мне не было чувства завершенности. И дело было не в отце Лешки, который по сути дела стал главным виновником гибели Луговицкого, а во мне. Непонятное чувство вины, засевшее занозой в моем сердце, не давало мне покоя. Я словно раздвоился. Своим появлением ты вмешался в ее жизнь и тем самым взял ответственность за ее судьбу, говорил я себе, а значит, вина лежит на тебе. Но мне возражала логика: как можно отвечать за поступки других людей, действия которых ты просчитать не можешь? Нет, нельзя.

Спустя три дня состоялись похороны. Венки, панихида, мертвый, застывший взгляд сестры и заплаканное, опухшее от слез, лицо матери.

«Отойдет, очнется, ведь еще совсем девчонка», – успокаивал я себя до того дня, когда вдруг узнал, что сестра со вчерашнего дня стала ходить на курсы медсестер.

– Тебе это зачем?! – спросил я ее.

– Хочу уехать. Здесь все мне напоминает о Леше, – голос сухой, безжизненный.

– Доченька, поехали со мной, – предложила мать. – Сережа присмотрит за квартирой. Отдохнешь, развеешься. Ты еще молода. У тебя все впереди.

– Ты не понимаешь, мама. Мне надо вырваться из всего того, что напоминает мою прежнюю жизнь.

Только теперь та поняла, что хочет сказать ее дочь.

– Наташа, ты хочешь поехать на войну?!

– Да, мама, я все решила: еду на фронт.

Ее слова прозвучали тяжело и сухо. Мать охнула, побледнела, затем какое-то время смотрела на дочь остановившимся, безжизненным взглядом и только потом заплакала. Я, в свою очередь, сделал несколько попыток изменить ее решение, но на все мои доводы сестра отвечала одинаково: «Я все решила. Еду на фронт».

Войдя в подъезд, я вежливо поздоровался с консьержкой и уже начал подниматься по лестнице, как увидел спускавшегося мне навстречу, одного из моих соседей. Этакий представительный мужчина, лет шестидесяти с небольшим хвостиком. Полное, румяное лицо, обрамленное аккуратно, коротко стриженой бородой и такими же усами. Теплые карие глаза дышали добродушием. До этого, проходя, мимо друг друга, мы только здоровались, но в этот раз он вдруг остановился и сказал: – Мы не знакомы, но я слышал о несчастье, случившемся с вашей сестрой. Молю бога и надеюсь, что эта юная, полная жизни, девушка найдет в себе силы стряхнуть с души то горе, которое на нее навалилось.

– Спасибо за сочувствие….

– Миллионщиков Савва Лукич. Издатель, меценат и владелец этого дома.

– Очень приятно. Богуславский. Сергей Александрович. Поручик в отставке.

– Знаете, Сергей Александрович, я уже слышал о вас от нашего общего знакомого, Иконникова Антона Павловича.

– А-а! Понятно. Герой-богатырь.

– Ха-ха-ха! Вы правы. Где-то такой образ был им нарисован. Знаете, я очень интересуюсь Востоком. Китай. Япония. Тибет. Так вот он сказал, что вы владеете каким-то видом восточной борьбы. Это так?

– Можно сказать и так.

– Очень интересно. Знаете, у меня к вам есть любопытное предложение. Я и мои друзья-сподвижники собираемся устраивать вечер, посвященный Востоку. Гвоздем нашей программы будет демонстрация чайной церемонии. Так же будет выставлена частная коллекция старинного японского оружия. Поверьте мне, все будет очень красиво! Вы могли бы прийти к нам, в качестве гостя. Будут очень интересные люди. Попробуете новые сорта цветочного китайского чая! Правда, не пожалеете! Если соберетесь прийти, то возьмите с собой сестру! Надеюсь, это отвлечет ее от мрачных мыслей!

«Хм! Хорошая идея! Оружие точно надо посмотреть. Да и хватит сестре дома сидеть наедине с мрачными мыслями!»

– Принимаю ваше предложение с благодарностью, Савва Лукич!

– Тогда жду вас в следующий вторник в шесть часов вечера в помещении карточного клуба «Пиковая дама». Мы сняли его на вечер. Я вас внесу в запись приглашенных гостей. Когда придете, назовите свои фамилии и вас пропустят. До встречи, Сергей Александрович.