Все мы рождаемся с определенными способностями, запрограммированными в генах и структуре мозга. Тут уж как повезет. Но организация собственных мыслей и опыта, как и моделирование будущего, — полностью в нашей власти. Чарльз Дарвин однажды написал: «Я всегда считал, что люди, за исключением глупцов, не слишком различаются интеллектом, только усердием и трудом».

Все это вновь приводит к вопросу о том, рождаются ли гениями или ими становятся. Как дебаты о роли природы и воспитания разрешают загадку интеллекта? Может ли обычный человек стать гением?

Клетки мозга, как известно, растут медленно, поэтому когда-то считалось, что интеллект полностью формируется к началу взрослой жизни. Но новые исследования мозга все чаще приводят к мысли, что мозг, обучаясь, может меняться. Хотя количество клеток в коре при этом не увеличивается, связи между нейронами изменяются с решением каждой новой задачи.

К примеру, в 2011 г. ученые исследовали мозг лондонских таксистов, которым приходится запоминать 25 000 улиц сумасшедшего лабиринта, который представляет собой современный Лондон. Подготовка к этому сложнейшему тесту занимает 3–4 года, но проходит его лишь половина обучающихся.

Ученые из Университетского колледжа Лондона протестировали мозг водителей перед испытанием, а затем повторили исследование три-четыре года спустя. У тех из водителей, кто прошел тест, объем серого вещества в области, известной как задний и передний гиппокамп, оказался больше. А гиппокамп, как мы знаем, — та область мозга, где обрабатываются воспоминания. (Занятно, но исследования также показали, что эти водители хуже справляются с обработкой визуальной информации, так что, возможно, происходит равный обмен, и это цена, которую приходится платить за возможность усвоения больших объемов информации.)

«Человеческий мозг остается «пластичным» даже во взрослой жизни, и это позволяет ему адаптироваться, когда мы осваиваем новые навыки, — говорит Элеонор Мэгуайр из фонда Wellcome Trust, финансировавшего это исследование. — Этот факт должен поддержать взрослых, желающих освоить новые навыки в почтенном возрасте».

Точно так же мозг мыши, выполнившей множество заданий, слегка отличается от мозга мыши, которая никаких заданий не выполняла. Дело даже не в том, что изменилось количество нейронов; дело скорее в том, что процесс усвоения информации изменил природу нейронных связей. Иными словами, учение реально меняет структуру мозга.

Все это заставляет вспомнить старую истину: «Без ученья нет уменья». Канадский психолог доктор Дональд Хебб сделал важное открытие, касающееся структуры связей: чем больше мы практикуем определенные навыки, тем прочнее становятся определенные связи в мозгу и тем проще дается работа. В отличие от цифрового компьютера, который сегодня точно так же глуп, как и вчера, мозг представляет собой самообучающуюся систему, способную заново прокладывать нервные пути всякий раз, когда усваивается новая информация. В этом фундаментальное отличие цифрового компьютера от живого мозга.

Этот урок применим не только к лондонским таксистам, но и, к примеру, к профессиональным музыкантам. По мнению доктора Андерса Эрикссона, который вместе с коллегами изучал мастерство скрипачей в элитной Берлинской академии музыки, лучшие студенты к двадцати годам набирают около 10 000 часов изнурительных занятий, практикуясь более чем по 30 часов в неделю. С другой стороны, крепкие студенты набирают к тому же возрасту всего по 8000 часов практики или даже меньше, а будущие учителя музыки — всего по 4000 часов. Невролог Дэниел Левитин говорит: «Из этих исследований напрашивается вывод, что для достижения уровня мастерства, соответствующего специалисту мирового уровня в чем угодно, требуется 10 000 часов практики… Одно исследование за другим, кто бы ни был объектом — наборщики, баскетболисты, писатели, конькобежцы, пианисты, шахматисты, профессиональные преступники, в конце концов, — результат получается один и тот же». Малкольм Гладуэлл в книге «Гении и аутсайдеры»[14] называет это «правилом 10 000 часов».

Но как можно измерить интеллект? На протяжении веков любые рассуждения об интеллекте могли опираться только на слухи и анекдоты. Но теперь МРТ-исследования показали, что при решении математических головоломок активизируется участок мозга между префронтальной корой (где сосредоточены рациональные мысли) и теменными долями (где обрабатываются числа). Это согласуется и с анатомическими исследованиями мозга Эйнштейна, которые показали, что нижние теменные доли в нем крупнее обычного. Так что можно предположить, что математические способности связаны с усиленными информационными потоками между префронтальной корой и теменными долями. Но родился Эйнштейн таким или эти области его мозга увеличились в размерах благодаря усиленной работе? Ответа нет.

Ключевая проблема здесь в том, что не существует ни общепринятого определения интеллекта, ни согласия среди ученых относительно его происхождения. А ведь без этого о повышении интеллекта вряд ли можно говорить.

Не секрет, что наиболее часто применяемый способ измерения интеллекта — это IQ-тест, который первым предложил доктор Льюис Терман из Стэнфордского университета; в 1916 г. он переработал более ранний тест, придуманный Альфредом Бине для французского правительства. На несколько десятилетий этот тест стал золотым стандартом измерения интеллекта. Мало того, Терман всю свою жизнь утверждал, что интеллект можно измерить и унаследовать и что именно уровень интеллекта точнее всего предсказывает жизненный успех.

Пять лет спустя Терман начал знаковое исследование школьников под названием «Генетическое исследование гения». Это был амбициозный проект — в 1920-е гг. не было равных ему по охвату и продолжительности. Он задал тон исследованиям в этой области на целое поколение. В рамках этого проекта все успехи и неудачи участников на протяжении жизни методически регистрировались, а его результатом стали толстые папки со свидетельствами их достижений. Учащихся с высоким IQ, участвовавших в проекте, окрестили «термитами».

Поначалу идея доктора Термана, казалось, оправдывала себя. Его тест стал стандартным при определении интеллекта как детей, так и взрослых. Во время Первой мировой войны этот тест прошли 1,7 млн солдат. Но с годами, очень постепенно, начали проявляться совсем другие закономерности. Спустя несколько десятилетий дети, показавшие во время тестов на интеллект высокие результаты, оказались чуть более успешными, чем те, кто высоких результатов не показал. Терман мог с гордостью указывать на некоторых своих подопечных, продолжавших получать всевозможные премии и занимавших высокооплачиваемые должности. Но его все сильнее тревожили случаи (а их становилось все больше), когда умнейшие его учащиеся оказывались неудачниками, соглашались на черную или совершенно бесперспективную работу, становились преступниками или маргиналами. Такие результаты очень не нравились доктору Терману, который посвятил жизнь доказательству того, что высокий коэффициент интеллекта означает жизненный успех.