Жрецы были наследственной и хорошо организованной кастой. Верховный жрец часто принадлежал к царскому роду и осуществлял политическую власть, как знаток и хранитель древней мудрости, пророчеств и предсказаний. До нас дошли упоминания о двух семействах, Вахуни и Спандуни, поставлявших кадры для большинства языческих святилищ дохристианской Армении. Жрецы эти были очень богаты, так как мы знаем, что при обращении Армении в христианство Григорий Просветитель конфисковал у них великие сокровища. В капищах, посвященных популярным богиням, Анахит и Астгик, служили не только жрецы, но и жрицы.

Найденные археологами древние бронзовые статуэтки в фантастических головных уборах и костюмах скоморохов дают основание полагать, что ранние языческие празднества сопровождались представлениями мимов и актеров. Это объясняет непримиримую вражду, которую проявляла ранняя армянская церковь к любым театральным выступлениям.

В языческом прошлом Армении лежат корни распространенных в этой стране суеверий и типичной для нее демонологии, а также культов, связанных с ведовством.

Дэвы, или демонические духи из Авесты вызывали страх и в Армении, и в Грузии. Дэвы – армянская форма, дэви – грузинская. Эти дэвы обитают в руинах и скалах. Они появляются в облике змей и других чудовищ, некоторые в телесной форме, другие – бестелесны. Еще существуют «дружи». Подобно своим двойникам из Авесты, они духи лживые, предательские и вредные; считается, что они принадлежат к женскому полу. У «ятов», или чародеев, из Авесты также имеются армянские двойники, которые способны даже убить человека. Имеются также демоницы-губительницы, известные как «парик», чьих мужей называют «каджами». Эти каджи фигурируют в средневековой грузинской литературе, в том числе в знаменитом романтическом эпосе Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».

Среди древних языческих суеверий стоит упомянуть боязнь дурного глаза. Так, например, Мовсес Хоренаци отмечает, что царь Ерванд обладал могущественным дурным глазом и мог дробить камни, всего лишь устремив на них свой пронзительный взор. По общему убеждению, люди, на которых упал дурной глаз, заболевали и умирали без видимой причины, и уберечься от этого невозможно. Это суеверие дожило до наших дней. Говорят, что в древней Армении люди испытывали такое же отвращение к стрижке ногтей и волос, как иранцы, взявшие эту нелюбовь из поучений Авесты. Разумеется, почитание огня как священной субстанции берет свое начало в иранских религиозных верованиях, так же как и запрет на загрязнение воды, особенно бегущей, что для Востока было весьма важной санитарной мерой.

Древняя армянская литература и мифология содержат неоднократные упоминания о «вишапах». Эти телесные существа – прислужники громадных каменных драконов и рыбоподобных чудищ, которых воздвигали в урартские и более ранние времена поблизости от древних оросительных систем. Эти вишапы могут появляться в образе людей или змей, а с помощью быков могут даже взмывать в небеса. Они любят воровать зерно с токов, принимая облик мулов или верблюдов, или же увозить зерно на собственных настоящих мулах и верблюдах. В таких случаях, как пишет армянский автор V века Езник, армяне кричат: «Кал, кал!» (То есть «Стой, стой!») Эти вишапы могут сосать молоко прямо из вымени коров. Некоторые вишапы любят охотиться верхом и живут в роскошных поместьях. Они держат в плену князей, царевичей и героев. (В числе таких пленников бывали Александр Великий и царь Армении Артавазд.) Иногда вишапы являются в виде великанов и принуждают людей покоряться им. Они могут проникать в человеческие существа, и дыхание их ядовито. У подножия Масиса, то есть горы Арарат, было целое их поселение, и Ваган с ними боролся… Позже вишапы похитили у Артавазда дитя, оставив взамен детеныша-дэва.

Сродни вишапам были «нханги» (термин, заимствованный из персидского, где «ниханг» означает «аллигатор», или «крокодил»). Они жили преимущественно в реках, вроде Аратсани, или Мурат-Су, и, принимая образ русалок, соблазняли свои жертвы, а затем, удовлетворив похоть, высасывали у тех всю кровь и бросали замертво. Еще они могли воплощаться в тюленей и тогда хватали за ноги пловцов и утаскивали на дно. На суше нужно было бояться оборотней.

Более добродушным характером отличались «шахапеты», защитники дома и хранители очага. О них упоминает Агафангел как о «гениях – хранителях могил». Они являлись в образе людей или змеев и, кроме прочего, охраняли виноградные лозы и оливковые деревья.

Погребальные обычаи армян-язычников были похожи на древневавилонские. Друзья и родственники усопшего проводили обряд оплакивания. На похороны людей богатых нанимали профессиональных плакальщиц, возглавляемых «матерью плачей». Под погребальные песнопения, в которых излагалась история жизни и смерти покойника, ближайшие родственники рвали на себе одежды, вырывали у себя волосы и громко вопили. Они наносили себе резаные раны на руках и лице. Во время похорон играла музыка, для чего использовались рога, скрипки и арфы. Мужчины и женщины исполняли танец, становясь лицом друг к другу и хлопая в ладоши. Один древнеармянский христианский писатель, которого цитирует историк Леонсий Алишан, изо всех сил пытался воспрепятствовать «плачу над мертвыми, обрезанию волос и прочим мерзким вещам». Если усопшим был царь или иное значительное лицо, на его могиле слуги и рабы совершали самоубийство.

Обнаружены древние надгробия в виде коней или ягнят, возможно, это означает символическое жертвоприношение мертвым. Современный обычай раздачи после похорон хлеба, изюма и крепких напитков, вероятно, представляет собой пережиток древней жертвенной трапезы. И в сегодняшней Армении существует обычай приносить в жертву животных по праздникам, даже во дворе Эчмиадзинского собора. Армянская и грузинская традиция проводить пасхальный понедельник за едой и питьем на кладбищах у надгробий предков явно ведет происхождение от древних языческих обрядов.

Некоторые армянские легенды о конце света тесно сплетаются с древними мифами о драконах. Такова армянская версия иранской легенды о Траэтаоне, который боролся с демоном-драконом Ажи-Дахакой. После того как Траэтаона победил, он приковал Ажи-Дахаку цепями в пещере в горах Эльбруса. Оттуда он восстанет в День Последний, чтобы его сразил Сама Кересаспа.

В армянском варианте, как пишет Мовсес Хоренаци (История Армении, 1, 24–30), Ажи-Дахака преобразился в царя Аждахака Мидийского, который воюет с армянским царем Тиграном I. В одной из последующих глав Мовсес Хоренаци сообщает, что Аждахак был закован и заключен Хруденом в горе Демаванд, бежал оттуда, был пойман и вновь помещен под стражу в той же горе. Еще Мовсес Хоренаци утверждает, что Аждахака когда-то поцеловал в плечо злой дух, и от этого поцелуя родились змеи, пожиравшие человечье мясо. Павстос Бузанд, другой древнеармянский хронист, рассказывает подобную историю о злосчастном армянском царе Папе.

Эта любопытная легенда, по всей видимости, послужила источником другого популярного армянского обычая, связанного с легендарным царем Артаваздом, сыном Артаксиса, то есть Арташеса. Народ очень любил этого царя Арташеса, и, когда он умер, многие подданные предпочли тоже умереть, но не жить без него.

Артавазд, сын Арташеса, видя, сколь много людей кончает с собой на могиле отца, воскликнул: