Одним из наиболее жестких принципов организации сталинской науки было требование ее тесной связи с практикой. Основными задачами АН СССР были практические потребности страны в новых знаниях. Такая организация была оптимальна с точки зрения административного централизованного управления, поскольку она давала четкие критерии определения «эффективности» работы ученого, однако она несколько негативно сказывалась на способности ученых заниматься проблемами, работу над которыми трудно планировать с точностью до месяца. В архивах сохранилось несколько писем ученых в Президиум Академии и в ЦК КПСС, в которых обращалось внимание на этот организационный недостаток[307],[308].

В резолюции актива Крымской астрофизической обсерватории от 13 мая 1955 г. говорилось: «Заявки на оборудование, во всех деталях, должны быть составлены на следующий год в июне текущего года. Исследователь должен за полтора года предвидеть, что ему нужно! В результате все стараются включить в заявку все мыслимое в качестве необходимого для работы, и на складах учреждений лежат ненужные запасы материалов, которых не хватает в других местах»[309]. Эту проблему легко можно было решить путем перевода части заказов в денежную форму или путем создания особых снабженческих организаций, по типу западных фирм, обслуживающих науку, но Хрущев пошел по другому пути — он «реформировал» (а точнее развалил) налаженную систему.

К началу 1950-х гг. ситуация стала еще сложнее, так как в течение двух десятилетий с момента внедрения сталинской системы количество подразделений Академии наук многократно увеличилось. В середине 1950-х гг. Академия наук СССР переживала пик количественного роста. С 1951 по 1956 г. Академия выросла по числу членов — с 383 до 465; по числу научных учреждений — с 96 до 124; по числу научных работников — с 7 тыс. до 15 тыс. человек[310]. Президиуму АН СССР стало трудно так же эффективно, как раньше, вести координационную работу. Это стало причиной того, что сами члены Президиума в 1953–1954 гг. стали выступать с предложениями передать часть управленческих полномочий отделениям Академии наук[311].

Почему Сталину удалось вывести страну из эпохи деревянной сохи в эпоху водородной бомбы и освоения космоса? «Отец народов» понял, что без создания элитных научных зон, где бы концентрировался научный «мозг» нации, обеспеченный предельно высоким уровнем жизни, он не выведет страну на магистральную дорогу технического прогресса. Вождь начал строить академгородки, бросая на это огромные средства и держа страну на скромном довольствии. Сейчас эти академгородки в России, согласно новой моде, переименовываются в «технопарки», коих на территории нынешней России будто бы около 80 (в мире около 600)[312].

Итак, стараясь создать самодостаточную систему для стабильного и независимого развития России, Сталин много сил вложил в создание советской науки, а главное в создание такой системы взаимодействия науки и производства, при которой наука была бы нужна для того, чтобы производство выполняло план и обеспечивало выживание России в ее состязании с Западом.

Сталин в речи на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа города Москвы 9 февраля 1946 г. сказал: «В ближайшее время будет отменена карточная система, особое внимание будет обращено на расширение производства предметов широкого потребления, на поднятие жизненного уровня трудящихся путем последовательного снижения цен на все товары и на широкое строительство всякого рода научно-исследовательских институтов, могущих дать возможность науке развернуть свои силы»[313]. Таким образом, Хрущев и Брежнев лишь пожали плоды того, что закладывалось в голодном и нищем послевоенном СССР.

Вот как описывает Ю. Жданов[314]заседание Политбюро по поводу Московского университета: «Заседание вел Сталин. На нем присутствовали члены Политбюро, руководители Москвы и мы с Несмеяновым в весьма напряженном состоянии.

Сталин начал прямо:

— Здесь были представлены предложения о строительстве нового комплекса зданий для Московского государственного университета. Что запроектировано у нас на Воробьевых горах? Ответ:

— Комплекс высотных жилых зданий. Сталин:

— Возведем этот комплекс для Московского университета, и не в 10–12, а в 20 этажей. Строить поручим Комаровскому. Для ускорения темпов строительства его надо будет вести параллельно с проектированием.

Обращаясь к Микояну:

— Следует предусмотреть Внешторгу валютные ассигнования на необходимое оснащение и оборудование лабораторий; университет должен быть обеспечен новейшими приборами и реактивами.

Необходимо создать жилищно-бытовые условия, построив общежития для преподавателей и студентов. Сколько будет жить студентов? Шесть тысяч? Значит, в общежитии должно быть шесть тысяч комнат. Особо следует позаботиться о семейных студентах».

Хотя свершения Сталина были огромны, он остался скромным человеком. По свидетельству Ю. Жданова[315], Сталин отказался от того, чтобы его имя присвоили Московскому университету. Он сказал, что «главный университет страны может носить лишь одно имя — Ломоносова».

Сталин хорошо знал состояние науки и высшего образования в СССР. По свидетельству Ю. Жданова[316], Сталин говорил ему осенью 1947 г., находясь на отдыхе в Сочи: «Наши университеты после революции прошли три периода. В первый период они играли ту же роль, что и в царское время. Они были основной кузницей кадров. Наряду с ними лишь в очень слабой мере развивались рабфаки. Затем, с развитием хозяйства и торговли, потребовалось большое количество практиков, дельцов. Университетам был нанесен удар. Возникло много техникумов и отраслевых институтов. Хозяйственники обеспечивали себя кадрами, но они не были заинтересованы в подготовке теоретиков. Институты съели университеты. Сейчас у нас слишком много университетов. Следует не насаждать новые, а улучшать существующие. Нельзя ставить вопрос так: университеты готовят либо преподавателей, либо научных работников. Нельзя преподавать, не ведя и не зная научной работы. Человек, знающий хорошо теорию, будет лучше разбираться в практических вопросах, чем узкий практик. Человек, получивший университетское образование, обладающий широким кругозором, будет полезнее для практики, чем, например, химик, ничего не знающий, кроме своей химии. В университеты следует набирать не одну лишь зеленую молодежь со школьной скамьи, но и практиков, прошедших определенный производственный опыт. У них в голове уже имеются вопросы и проблемы, но нет теоретических знаний для их решения. На ближайший период следует большую часть выпускников оставлять при университетах. Насытить университеты преподавателями».