– Послушай. Просто послушай. Сбрось все в хранилище. И убирайся из дома. Немедленно. Не оглядывайся. Просто вылезай оттуда и уходи. Иначе ты умрешь, Эллис.

Подняв глаза, она увидела, как над пальмами разворачивается летательный аппарат, освещенный лучом голливудской готической молнии. Та же самая машина прилетела в третий раз.

Три – волшебное число.

Глаз ее персоналки, как в ночном кошмаре, наполнился синими помехами: мертвые паутинные каналы. По крайней мере, проги ее не выдадут.

С грохотом лопастей конвертоплан спикировал и завис прямо над укрытием Йау-Йау. Любопытные соседи вышли в свои сады; поднявшийся ветер трепал их одежду, бросал в лицо листья. Кто-то вырвался из дома: Эллис. Он выкрикивал предупреждения зевакам. Его почти никто не слушал. Большинство даже не заметили. Йау-Йау увидела сдерживающее поле – бледно-голубой цилиндр наэлектризованной ночи – и повернулась спиной, зажмурившись и прикрывая голову руками.

Пикотоковый взрыв пронзил ее плотно сомкнутые веки чистым белым светом. Белый жар погладил спину, руки, фатально беззащитную кожу головы. Запахло горелым. И бабах! Звук немыслимой громкости едва не уничтожил барабанные перепонки Йау-Йау, и она закричала. Затрещали кости. Ногти вонзились в кожу, и потекла кровь. Взрывная волна большей частью ушла вверх, направляемая сдерживающим полем, но когда то отключилось, от перемены давления выбило воздух из легких, а саму Йау-Йау отбросило кувырком в конец переулка вместе с мусором.

Все закончилось. Йау-Йау открыла глаза, сморгнула рой остаточных изображений. Стены, выкрашенные дешевой краской из супермаркета, из терракотовых стали белыми. Она увидела, как штурмовой конвертоплан поднялся на винтах, повернулся вокруг своей оси, словно жук на булавке, и скрылся в ночи.

Мопед Хорхе взрывом протащило по асфальту. Пластиковый корпус покрылся царапинами и трещинами, роспись на заказ – черепа и вампиры, гибриды ягуаров с сисястыми рестлершами – стерлась почти до неузнаваемости. Йау-Йау подняла машину. Спиртовой двигатель завелся почти мгновенно.

Она оседлала мопед и помчалась прочь по улочкам и проулкам. Колонны «скорых» шумно ехали по проспектам, вереницей синих огней, под вой сирен. Позади Йау-Йау зажглись фары. Подчинившись интуиции, она не оглянулась.

Смелый жест, дерзкий жест – погрозить кулаком Господу в небесах, который без всяких угрызений совести попытался разнести тебя на атомы, но… куда ты направляешься, маленькая адвокатесса? Что будешь делать дальше? Ты осталась одна в любимом вирткомбе с милыми и дорогими модными тряпками, посреди пустынного бульвара, где любой, кто предложит тебе помощь или убежище, навлечет на себя гнев высших сил. Разве ты способна на большее, чем продлить агонию? Хватит. Сдавайся. Обнажи нежный бледный живот, подставь его под лезвие.

Пока Йау-Йау пряталась в темном переулке, перед ее мысленным взором возникли родители, сидящие на корточках у спиртовой горелки на борту сампана в Городе утопленников. Они неустанно бормотали: «Мы же тебе говорили, мы говорили тебе, ага, мы точно тебе говорили. А вот теперь ты нам скажи, нафига все это было?»

Каждая попытка самовыражения, на которую она когда-либо отваживалась, каждый виток противостояния их чудовищному фатализму, любая из тайных надежд и амбиций – всё натыкалось на этот вопрос: «Ну ладно, скажи-ка, нафига все это было?»

Свирепое стремление к успеху, вынудившее ее покинуть сампанный поселок – эту просоленную обитель грибковых заболеваний – и отправиться на томные испаноязычные холмы, опиралось на страстное желание отыскать причину столь безразличного отношения к жизни. Теперь, очутившись в глубочайшей яме, в полном одиночестве, перед лицом опасности и поражения, перепуганная Йау-Йау поняла, что к чему. Мироздание не заморачивается причинно-следственной связью. Она тебе нужна? Тогда берись за дело.

Йау-Йау Мок не умрет сегодня. Куда идти? Как поступить? Пока непонятно, но я же умница. Я что-нибудь придумаю.

– Это не конец. Вы уж поверьте. Мне все равно, с кем я имею дело – с «Теслер-Танос», с Господом, – и все равно, насколько ты велик. Я тебя уничтожу.

Пафосное заявление. Какой же ты юрист, если не озвучил в решающий момент своей карьеры какое-нибудь пафосное заявление? Стряхивая мусор с кожаной одежды (если ублюдки ее прожгли, включу это в счет), она наткнулась на забытый прямоугольник в левом нагрудном кармане.

«Сантьяго Колумбар приглашает Йау-Йау Мок…»

Сантьяго Колумбар. Да уж, выбрал подходящий момент. Округ Святого Иоанна. Некровиль. Где заканчиваются все темные дела? Среди мертвецов, где же еще. Сантьяго. Сант-Яго. Яго, ее поставщик прог.

Осмелится ли Йау-Йау Мок признаться самой себе, что ощутила в своем чреве зародыш нуарного сыщика? Он знай себе рос во тьме, сжав кулачки. Переулок затопило голубоватым молниевым жаром, следом нагрянул гром. Адвокатесса развернула мопед, и у нее на запястье запела персоналка.

Йау-Йау ненадолго замерла в нерешительности, прислушиваясь, не раздастся ли шум двигателей конвертоплана, а потом ответила.

– Эллис? Это ты? Ты в порядке? Блин, compadre, не надо звонить мне по этой…

– Сеньора Мок?

Это хладнокровное лицо с кошачьими чертами, эти грациозные и томные движения – все должно было превратиться в рассеянные элементы в луже остывающего обсидиана.

– Сеньора Семаланг.

– Я пыталась связаться с вами, как вы велели в записке. Все в порядке? Закусочная, она…

– Я знаю, знаю. – Думай. Думай! Перри Мейсон всегда знал, что собирается делать. Ему сценаристы подсказывали. Соображай! – Записка? Какая записка?

– Мне ее принес patron – там было написано, что я должна позвонить вам из общественной будки в другом конце улицы. Сеньора Мок… («Йау-Йау».) …Йау-Йау, ресторан…

– Я в курсе. Мой дом тоже взорвали. Мой гребаный дом, мое жилище, мои друзья. Ваши compadres – настоящие профи в грязной игре. Вы должны мне все рассказать, сеньора Семаланг. Я просто хочу знать, что происходит, черт побери!

– Я не знаю; поверьте мне, я не помню. Мне нечего вспоминать. Йау-Йау, я не существую. И мне так страшно. Если бы не записка, я бы сидела за столом…

– Сеньора, я не посылала никакой записки. Это не в моем стиле. – Клиентке не нужно было знать, что Йау-Йау страдала функциональной дислексией.

– Тогда кто это сделал? Почему? Чего они хотели?

– Двигаясь от простого к сложному, я бы начала с «почему?». – Йау-Йау принялась вести отсчет на пальцах. – Чтобы вытащить вас оттуда. «Кто?»: тот, кто знал, что «Такорифико Суперика» вот-вот взорвут и что вы были там, со мной. «Чего они хотят?»: я даже не знаю, сколько команд на поле, не говоря уже о том, в какую игру они играют.

– Люди, которые разрушили закусочную и ваш дом… – («И сожгли Трио, не забывайте».) – …вряд ли отправят своей жертве записку с предупреждением.

– Что немедленно выводит на поле еще одну команду.

Опять спортивные аналогии. Ты слишком часто смотришь эту чушь, Йау-Йау Мок. Новый опиум для народа.

– Кто-то хочет, чтобы вы выжили – а противная сторона желает