Индия, со своей стороны, старательно отводила взгляд, боясь, что, если посмотрит на него, пропадет окончательно. Она сама не понимала, что за вихрь бушует в душе.

— Ты здоров, повелитель? — встревожилась она, чувствуя, что ему не по себе.

— Голова болит, — глухо пробормотал он.

— Сядь, повелитель, я разотру тебе виски, — предложила Индия.

— Нет, — отказался он, боясь, что опозорится и изольет семя, если она коснется его. — Отдохну, и все пройдет. Иди, позанимайся с Азурой.

— Нет, — отказалась Индия. — Азура и так говорит, что я усвоила куда больше, чем все ее ученицы, вместе взятые.

Останусь здесь, повелитель, чтобы служить тебе, если понадоблюсь.

— Пойдем, ляжешь рядом, — тихо позвал он. Индия отрицательно помотала головой.

— Обещаю не прикасаться к тебе. Твоя близость успокоит меня, — уговаривал Кейнанреис.

— Я еще не ела, — пробормотала Индия, — и нужно отнести подносы на кухню, иначе бедный старый Абу обидится, повелитель.

— Когда все сделаешь, приходи ко мне, — снова попросил он.

— Ты приказываешь, господин?

— Нет, — выдохнул он и закрыл глаза.

Индия выскользнула из спальни, доела все, что оставалось, убрала подносы и, вернувшись в покои дея, долго сопротивлялась неумолимому зову сердца. Наконец непонятные ощущения победили застенчивость. Бесшумно прокравшись в спальню, она легла на краешек постели. Кейнан не шевелился, и девушка так и не поняла, спит он или бодрствует. Предсказания его оправдались: начался дождь, и мерный стук капель, разбивавшихся о гравий дорожки и листья, успокаивал и убаюкивал. Веки девушки отяжелели и сами собой закрылись.

Кейнанреис, затаив дыхание, обнял спящую девушку. Она что-то пробормотала и свернулась клубочком. Дей почти терял рассудок от вожделения. Она сама пришла к нему!

Он жадно всматривался в Индию, умирая от желания впиться в эти пухлые соблазнительные губки, вкусить меда невинности. Эта пленительная лань вот-вот будет принадлежать ему!

Он стиснул кулаки, чтобы удержаться от неистовых ласк и не перепугать девушку. Разумеется, любой другой на его месте просто посмеялся бы над таким бережным отношением к невольнице. Если женщина принадлежит мужчине и тот хочет ее, значит, она подчиняется всем его прихотям, или… или он берет ее силой. Однако Кейнан с самого начала не нашел в себе сил принудить Индию и теперь понял, что все время добивался одного: она должна полюбить его самого, а не за богатство и положение наместника султана.

Женщины в гареме прелестны и готовы на все, лишь бы ублажить хозяина, но Индия была права, утверждая, что они его боятся. Это чистая правда. В его руках их жизнь и смерть — таков здешний обычай. Они стремятся угодить ему, потому что все, чем владеют, дал им он, дей Эль-Синута. И хотя он укротил гордость Индии, все же не сломил ее мятежный дух и не превратил в послушную овцу. Она высказывала все, что думает, прямо в лицо господину. Никогда с ее уст не срывалось пустых и бессмысленных замечаний, никогда она не пыталась льстить и что-то выпрашивать. Теперь Кейнан осознал, что больше не в силах довольствоваться лишь теплым, готовым на все, покорным женским телом. Ему нужна женщина, которая станет верной его спутницей, возлюбленной и другом. Та, кто ему ровня. Нужна Индия.

Он стремится получить ее одну. Остается убедить Индию, что их желания совпадают. И не известно, насколько трудна эта задача.

Последнее время она часто и вопросительно поглядывает на него. О чем думает при этом? И сможет ли полюбить его после всего, что ей пришлось пережить? Согласилась бы стать его женой, будь они в Англии, а не в Эль-Синуте? Ей уже семнадцать. Почти старая дева. Почему до сих пор ни она, ни ее семья не выбрали подходящего жениха? Когда-нибудь он обязательно об этом спросит.

Перед сном голова еще болела, но не так сильно, и, открыв глаза, дей почувствовал, что разум его ясен. Дождь кончился, а Индия куда-то исчезла. Может, все это ему только привиделось?

— Индия! — окликнул он.

— Что угодно повелителю? — спросила девушка, появляясь на пороге.

— Мне намного легче, — сообщил он, чувствуя себя последним дураком. Перепугался, как малый ребенок, вообразив, что она сбежала!

— Я рада, повелитель, — кивнула она. — Я принесла ужин и расставила шахматы. Сегодня в саду слишком сыро. Дей встал, и она принялась одевать его.

— Кого мне выбрать на ночь, Индия? — неожиданно вырвалось у него. — Кто из женщин гарема придет сюда?

Несколько бесконечных минут девушка молчала, сверля его пронизывающим взором, значения которого он так и не понял.

— Не подобает ничтожной рабыне указывать повелителю, — тихо вымолвила она наконец. — Я знаю, сегодня утром ты подслушал мои глупые, хвастливые речи, но я только хотела поставить на место это пустоголовое существо, Семару.

— Кого мне выбрать, Индия? — повторил он, кладя ей руки на плечи.

» Я теряю разум, — подумала она. — Не могу! Не могу больше!«

Мысли лихорадочно метались, голова шла кругом.

— Индия?

— Выбери меня, повелитель, — выдохнула она. — Выбери меня.

Сначала Кейнан посчитал, что ослышался. Чуть подавшись вперед, он взял ее лицо в ладони и пристально взглянул в чуть раскосые глаза.

— Индия!

— Выбери меня, повелитель, — твердо повторила она.

— Ты уверена?

Сердце Кейнана бешено колотилось, а жажда плоти лишала сил. И внезапно, как гром небесный, на него снизошло озарение. Это не просто похоть. Его посетила любовь!

— Да, повелитель. Но молю, будь терпелив со мной! Я так неопытна в науке страсти, хотя могу оказаться способной ученицей! — выпалила она, но тут же вспыхнула от стыда.

Кейнан нагнул голову и коснулся губами ее губ. Поцелуй был медленным, томным, исполненным обещания.

Когда он наконец отстранился, Индия почти инстинктивно обвела рот кончиком пальца, словно не веря свершившемуся чуду. Она не знала, чего ожидать от этого мужчины, и уж конечно, не такой нежности. Девушка еще не понимала, какие бури пробудил в ней поцелуй, и, видя смущение в ее взгляде, он окончательно уверился в ее невинности.

— Я стану твоим наставником, Индия, — пообещал он, согревая ее в объятиях. Она прижалась щекой к его груди и слушала неровное биение сердца. Вздрогнув, Индия немедленно выругала себя за непростительную слабость и пугливо отпрянула. Но Кейнан снова притянул ее к себе и погладил темные локоны.

— Вначале страсть лишает разума и тревожит, но потом просто поражает и приносит все новые радости.

— Но я чувствую себя глупой и неуклюжей, — призналась Индия.

— Не стоит, моя колючая девственная роза, — засмеялся дей. — Таких еще никогда не бывало в моей постели, и мысль о том, что я буду первым, действует сильнее любого афродизьяка.