– Уволилась! – Саша подняла счастливое заплаканное лицо и мучительно принялась разглядывать Дмитрия.

– И что теперь делать, а?.. – хрипло и грубо бросила Ольга.

– Пришел я в твой «Дух праздника», спрашиваю про тебя. Они ни в какую! Пожимают плечами. Секрет ты за семью печатями.

– Они просто не знают. – Саша осторожно водила пальцем по его жуткой царапине на подбородке.

– Тогда я прибегнул к хитрости. – Дмитрий обнял Сашины плечи и принялся гладить ее по волосам.

– К хитрости? – радостно вздохнула она.

– Они обмолвились, что ты пишешь путеводитель по Москве…

– Уже написала.

– …и я им сказал, что у меня есть ценнейший материал по москвоведению. А они глядят на мои синяки и не верят. Говорят: оставьте материал у нас.

– А ты что? – Саша, не отрываясь, жадно разглядывала Дмитрия.

– Я не соглашался. Материал, говорю, эксклюзивный. «По какой же тематике?» – ехидно спрашивают.

– А ты?

– «Москва воровская», – отвечаю. Они сразу поверили. И дали твой телефон.

Саша с Дмитрием радостно засмеялись.

– Значит, ты мне звонил?

– Нет. По телефону я узнал твой адрес и сразу приехал.

– А у тебя правда есть такой материал?

– Сань?! – укоризненно улыбнулся Дмитрий.

– А жаль. – Саша опять заплакала.

– Вы что, не видите, как вы натоптали?! – вмешалась Ольга. Что это за обращение такое к ее матери – «Сань»? Оле не нравилось.

Дмитрий с Сашей растерянно глядели себе под ноги. На паркете расплылись черные лужи.

– А убирать опять мне? Переобуйтесь, пожалуйста, за дверью.

Дмитрий разжал объятия и неуклюже, стараясь не ступать в лужи, вышел из комнаты. Ольга шмыгнула за ним.

– Вешалка вон там. Ванная с туалетом в конце коридора, – слышался из-за двери ее сердитый голос.

Ольга вернулась с половой тряпкой и плотно закрыла за собой дверь. Саша стояла и взволнованно глядела на следы незнакомца.

– Мам, это кто? – Дочь подскочила к матери.

– Дмитрий.

– Кто?! Вот этот Дмитрий?!! – На лице дочери изобразился немой ужас. – Тот самый?! Тот Дмитрий?!

– Тот.

– Я его совсем не так представляла. Мам!.. – Ольга кинула тряпку в лужу и горячечно зашептала: – Ты что?! Ты приглядись к нему повнимательней. Во-первых, у него асимметричное лицо! Брови – одна выше, другая ниже. Рот тоже искривленный. Нос смещен вправо. Это же явные признаки вырожденца!

– По Ломброзо?

– И не только! А руки?! Что у него с руками? Они все в ссадинах и кровоподтеках. Он кем работает?

– Торгует мебелью фараонов, – эхом отозвалась Саша.

– Ага?! Значит, это ему фараоны накостыляли, что он их мебель распродает? А волосы у него какие?!

– Тихо! Ну что волосы? Черные, густые.

– Буйно густые! Непроходимо густые! А еще Бунин писал, что у дураков всегда удивительно густые волосы. Ты ведь сама говорила!

– Да-да, – как из тумана кивнула Саша. – Помню, Бунин в «Деревне»…

– И уши у него неправильной формы. Кверху заостренные! Так что пока не поздно…

Дверь скрипнула – появился Дмитрий. Он был в дорогом сером костюме, при галстуке, но в Сашиных старых тапочках, которые явно были ему малы. Ольга, враждебно зыркая на тапочки, принялась вытирать пол. Хрустя целлофановой пленкой, в мокрых руках Дмитрий теребил большой букет хризантем.

Хризантемы – те же ромашки, только с синими грустными лепестками-коготками. Страшно было представить, что Дмитрий уйдет, оставив вместо себя этот печальный букет.

– Ведь это ж надо?! А?! Такие цветы в дом принести?! – по-уборщицки ворчала Ольга, ползая по полу с тряпкой. – Вы бы еще анютины глазки подарили.

– Оль, куда цветы поставим? – Саша бережно взяла букет синих ромашек.

– В вазу, – съехидничала дочь. У них не было подходящей вазы.

– Дима, садись.

Дмитрий присел к столу, на котором оставались розовокремный девический тортик и апельсиновые корки. Только сейчас все заметили, что в руке Дмитрий держал торт «Наполеон» в пластиковой прозрачной коробке. Саша радостно всплеснула руками.

– Сейчас-сейчас… – растерянно закрутилась она, не зная, куда деть букет.

Ольга бросала скептические взгляды на Дмитриев торт:

– Наполеон или тварь дрожащая?

– Оля! – крикнула Саша. – Помоги же мне, наконец!

– Стол у вас стоит странно, – заметил Дмитрий, сдвигая апельсиновые корки с дольками и устанавливая на их место свой торт.

– А что странного? – мгновенно поинтересовалась Ольга. В ее интонациях слышалось желание поругаться. Она обрадовалась замечанию Дмитрия. – Как стоит стол? – злоехидно переспросила она.

– В полутьме. – Дмитрий развернулся к ней. – И неудобно, на проходе…

– Неудобно кому, а?

Дмитрий вгляделся в Ольгу и вдруг удивленно замер.

– Саня! Твоя дочь – просто вылитая ты!

– Разве? – Саша с сомнением посмотрела на дочь.

– Твои глаза! Волосы! Я ведь именно такой тебя и запомнил тогда. В сквере на бульварах. Серые внимательные глаза. На тебе была шапка, а из-под нее – вот точно такие же русые волосы. Прямо совсем то лицо, из нашего детства!.. И еще скрипичный футляр. Ольга, вы играете на скрипке?

– Еще не хватало, – смущенно буркнула копия матери.

– В чайнике воды нет, – риторически заметила Саша.

Дочь проигнорировала ее замечание, Саша ушла на кухню за водой.

– А что у вас с лицом? – спросила Ольга.

– Что-то не так?

– Ну… шишки, фингалы. Или для вас это норма?

– Абсолютная. У меня всегда так. По-другому не бывает. Я на всех фотографиях такой.

Быстро вернулась Саша с полным чайником. Из него капало.

– Мам!.. Смотри, что ты делаешь!

Саша установила чайник на подоконнике и счастливо присела к столу, рядом с Дмитрием.

– Рассказывай о своих планах. Живешь в Амстердаме?

Ольга изумленно уставилась на Дмитрия.

– Приехал я позавчера… – обстоятельно начал Дмитрий.

– Давно так? Выходит, ты вчера весь день пробыл в Москве? А я все представляла тебя в Амстердаме, – нечаянно проговорилась Саша и смолкла.

Ольга осуждающе глянула на мать, подхватила тряпку и вышла из комнаты.

– Надолго, Дим? На два дня опять, как в прошлый раз? Ты заехал проститься?.. – торопливо выдавала Саша грустные догадки.