Зато «Гнездо певчей пташки» посетил Ларимурр. Околдованный собранием инструментов, музыкант поначалу не мог сказать ни слова, беря в руки то домру, то гитару, наигрывая на них и мурлыкая себе под нос. В этот раз Ларимурр заслужил серебряную корону Тулузского турнира. Это событие оба коронованных трубадура отмечали с неделю, после чего Ларимурр отбыл в Табор, увозя с собой подаренную ему Видалем арфу.

Несколько раз Пейре вместе с другими трубадурами или только в сопровождении верного Хьюго выезжал в окрестные замки. Пел, участвовал в турнирах и влюблялся все в новых и новых дам, расточая им комплементы и одаривая их в качестве подношений любви дарами своего гения.

При этом его страсть к графине Констанции, чья полноватая фигура и светлые волосы снились ему по ночам, не ослабевала, а только разгоралась день ото дня. Тогда, просыпаясь посреди ночи, он снимал со стены белую лютню и сочинял новую песню во славу своей дамы сердца. А то и набрасывался в порыве нахлынувших чувств на деливших с ним ложе рыженьких близняшек, которых, под пологом ночи, он называл Констанциями и был на краткое время счастлив.

Однажды тоскуя по графине, которая не желала подарить влюбленному Пейре даже самой незначительной своей милости – платка или перчатки с руки, Видаль чуть было не впал в грех уныния, не желая никуда ездить. Но на помощь ему пришли Андре Тильи и Пьер, которые почувствовав охлаждение юного Видаля к трубадурской жизни, старались воскресить его пыл. Как-никак Пейре выигрывал почти что все турниры, а выигрыши сопровождались звонкой монетой, подарками и, главное, новыми приглашениями и дружбой местного дворянства. При этом ни Пьер, ни Андре не пытались командовать влюбленным юношей, они лишь рассказывали ему о предстоящих радостях, ожидающих трубадура в новых для него замках, о сказочных красавицах, томящихся там в ожидании любви, о турнирах, из которых Пейре Видаль может выйти победителем, умножив свою и без того огромную славу. Словом, постепенно они уговорили Пейре сменить гнев на милость и скакать в новые земли на поиск своего трубадурского счастья.

В ожидании встречи с королем Ричардом, которому Пейре поклялся служить и который не спешил призвать к себе трубадура, Видаль продолжал слагать песни, прославлявшие былые подвиги крестоносцев и попытался было написать жалостливую балладу о заключенной в темницу матери Ричарда благородной королеве Элеоноре. Но случайно подслушавший песню Андре пришел в ужас и запретил Пейре петь ее когда-либо. Дело в том, что в своей песни Пейре воспел Элеонору, как несчастную женщину, брошенную в башню, после того как ее муж нашел себе молодую любовницу. Пейре хотел восславить несломленную в темнице христианскую душу, посещаемую там ангелами и вознесшуюся на небо на глазах у тюремщиков, в то время как обстоятельства заключения и смерти бывшей королевы разительно отличались от идеальной картинки, нарисованной пылким воображением Пейре.

Надо сказать, что в то время мало кто из трубадуров интересовался политикой. Перед тем как протрубить в рог у ворот нового замка, бродячие певцы останавливались в первом попавшемся трактире, где за кружкой доброго вина хозяева и постояльцы рассказывали им о своих синьорах. Кто они, под чьими знаменами служат, чем знамениты, есть ли в замке прекрасная хозяйка или ее дочери? Не было ли каких-нибудь особых историй или сплетен?

Как правило, этой информации было достаточно, для того чтобы, вдруг ненароком общаясь с хозяином замка, не наговорить гадостей о его сюзерене, или спеть песню во славу красоты местной донны. Хорошо шли песни об охоте и описывающие воинские подвиги и турниры, еще лучше воспринимались истории любви.

Обычно трубадуров принимали с распростертыми объятиями, так как они несли вести из дальних земель о знакомых и незнакомых людях, привнося свет оживления в привычный и поднадоевший всем уклад.

Кроме того, трубадуры славили прекрасных и благородных донн, называя их по именам. А значит, каждый дворянин желал, чтобы такие же песни пелись и о его жене, чья слава должна была добавить блеска мужу. Поэтому нередко рыцари сами привечали знаменитых трубадуров, с тем чтобы те воспевали достоинства и честь их супруг, не посягая на последнее.

Выслушав песнь во славу прекрасной королевы Элеоноры, Андре Тильи решил за благо рассказать Пейре историю семьи царствующего ныне Ричарда, с тем чтобы тот при желании мог написать более правдивые кансоны или не касаться этой темы впредь.

Вот эта история:

«Отец короля Ричарда звался Генрихом Вторым – он был сыном Жоффруа Анжуйского и Матильды – принцессы английской. Через два года после восшествия на престол Англии Генрих женился на прекрасной Элеоноре из Пуату, о которой пытался написать Пейре. Брак был вполне удачным и, главное, выгодным, так как в качестве приданого прекрасной невесты Генрих брал Перигор, Лимузен, Овернь, Пуату и Аквитанию. Что вместе с Анжу и Туренью составляло без малого четверть Франции.

Кроме того, она родила ему прекрасных и мужественных сыновей, старшего звали Генрих – он должен был наследовать корону Англии, за ним шел Ричард, потом Джон. Далее Андре путался в именах, но для этой истории были важны лишь первые два сына – Генрих и Ричард.

Король Генрих не был верным супругом, он изменял жене с фрейлинами, что случается достаточно часто, так что уважающие себя донны стараются не замечать похождения неверных мужей, принимая их такими, как они есть – то есть считая их неисправимыми. Так же до поры до времени поступала, и королева. Но однажды Генрих Второй влюбился по-настоящему, его дама была моложе Элеоноры и гораздо красивее и изящнее. Ее звучное и словно сулящее любовь имя Розамунда вдохновляло Трубадуров на песни в честь ее красоты и прочих достоинств. Король же подарил ей свое сердце.

Узнав обо всем этом, Элеонора, которую Пейре превозносил до небес, считая невинной жертвой и образцом христианской добродетели, приказала отравить соперницу. После чего она призналась в своем несчастье и измене короля старшему сыну Генриху, умоляя отомстить за ее поруганную честь и занять трон Англии.

Вот за эти-то «христианские» деяния король Генрих и был вынужден запереть свою супругу в башне».

Услышав своими ушами подлинную историю королевы Элеоноры, Пейре захохотал, упав на пол и размахивая ногами в воздухе, так что не ожидавший ничего подобного Андре решил, что его юный хозяин рехнулся. Насмеявшись вволю, Видаль поблагодарил своего управляющего за то, что тот отвел от него карающую десницу Ричарда, который знал, за какие деяния на самом деле томилась в неволе его матушка, а значит, счел бы за оскорбление Видалеву трактовку старой истории.

Однажды Пейре заметил, что после Тулузского турнира его верный оруженосец ходит мрачнее тучи, не радуется посещениям окрестных замков, точно тяготится пирами и турнирами. Вместо этого он старался как можно больше времени проводить дома, не выходя оттуда без крайней надобности. Хьюго был всего на один год старше своего юного хозяина, и Видаль всерьез обеспокоился, не болен ли его приятель.

Один раз, когда в доме не было гостей и посторонних, Пейре дождался, когда Хьюго отправится в оружейную комнату, где тот каждую неделю чистил оружие или возился со сбруей хозяйского коня. Спрятавшись за косяком двери, Видаль дал возможность ничего не подозревающему Хьюго устроиться на ларе с броней. После чего вошел в оружейную, как человек, которому нечем заняться, и присел рядом с оруженосцем.