— Особенно к ней. Потому что если ты погибнешь из-за неё…

— Герр Ланн…

— Молчи и слушай, — процедил сквозь зубы комиссар.

Ларкрайт покорно опустил голову, сжимая кулаки.

— Пожалуйста. Я не хочу лишиться ещё и тебя.

Карл медленно кивнул. Комиссар улыбнулся:

— А теперь…

— Я поеду домой, — тихо сказал Карл.

— Подожди. Я отвезу тебя.

— Не нужно…

— Нужно.

Ланн ожидал новой вспышки сопротивления. Но Ларкрайт вдруг лишь устало улыбнулся:

— Хорошо, комиссар… спасибо.

И это тоже было плохим знаком. Ланн улыбнулся в ответ. Но тревога не оставляла его. Он не мог забыть, что Карл произнёс те же слова, что и Виктория в ту рождественскую ночь. «Она убивает меня….»

[Восточная Жeлeзнодорожная Колeя. 14:20]

Сильва опустилась на вагонную лавку и придвинула к себе чашку с чаем:

— Ему сколько?

— Тридцать один, кажется, — тихо отозвалась я.

Мы сидели в одном из пустых вагонов и ждали: Сильва попросила Ская найти Алана. Что подруге было нужно от него, я не поняла, но судя по тому, как сердито она хмурилась, ничего хорошего. Про себя я проклинала изобретателя всеми возможными словами: зачем, зачем он сунулся к дому Леонгарда? А если папа Сильвы его видел? Хотя… это ведь всего лишь папа Сильвы. И он всего лишь не разрешает нам дружить.

— Ты… доверяешь ему? — Сильва посмотрела на плавающие в поцарапанной щербатой чашке хвоинки.

Я нахмурилась, тоже глядя на них. Лес был не так далеко от нашего лагеря, а вдоль одного из берегов озера ели нависали над водой — земля под их корнями постепенно размывалась, и они всё больше клонились вниз, как старухи и старики. Чай с хвоей — не самое страшное, мы к нему привыкли. Это было даже здорово — елочные иглы приятно пахли. А вот Сильва явно была не в восторге: сморщила свой тонкий нос.

— Вэрди? — окликнула она меня.

Не такого разговора о Скае я хотела. Теперь вообще жалела, что спросила ее: «Ну, как он тебе?», как только он выпрыгнул из вагона.

Сейчас моя подруга смотрела на меня как-то странно. Я знала этот взгляд — такой был у матери, когда я рассказывала ей что-нибудь, что казалось ей несусветной глупостью. И, как и тогда, я, слегка рассерженная и раздраженная, упрямо сжимала кулаки, но никак не могла заставить себя взглянуть ей в глаза:

— Да. Я ему доверяю.

— А ты не думала о том, что его могли подослать, чтобы вас переубивать или переловить?

— Чушь, — отрезала я. — Когда на нас напали Коты…

Сильва вдруг переменилась в лице, став ещё бледнее:

— На вас… — выдавила она, — нападали? Кто такие Коты?

— Брось, — я удивлённо махнула рукой. — Брат и сестра, Джина и Леон Кац. Сестра одноглазая. Они гонялись за нами до того, как «антикрысиные» декреты были сняты. Неужели ты не помнишь?

— Ты же знаешь. Папа старался держать меня подальше от всего этого… — медленно ответила Сильва. — Они… схватили кого-нибудь?

— Нет, — я покачала головой. — Скай нас защитил. Я совсем не ожидала. Но он…

— Будь осторожнее, Вэрди, — тихо произнесла подруга. — Или… ты уже забыла, что нам в детстве запрещали говорить с незнакомцами?

— Мы были детьми четырнадцать лет назад, — чуть резче, чем хотела, ответила я.

— А кто-то, может, уже и тогда не был ребёнком… — отозвалась Сильва.

Невольно я внимательнее посмотрела на нее. И остро ощутила, что что-то не так. Моя маленькая подруга, избалованная папина дочка куда-то делась. Сидевшей передо мной было не двадцать восемь — наш реальный с ней возраст. Нет. Больше. И в глазах, почти абсолютно чёрных, я видела странную тоску и непонятный ужас. Сильва так же внимательно и пристально смотрела на меня, и почему-то мне казалось, что она видит то же, что и я. Пугающее, неожиданное превращение, случившееся очень давно, но по какой-то нелепой случайности понимание этого… обрушилось на нас только сейчас. Превращение, от которого…

— Вэрди, прости, — заледеневшие руки стиснули мои. — Я не должна была такое говорить, я совсем ничего…

— Ты даже не представляешь, какой он, — тихо перебила я. — Он меня совсем не знает, но ещё никто и никогда не был со мной таким. С ним мне кажется, что я…

Слова давались с трудом, комом вставая в горле. Все эти мысли не давали мне покоя, говорить с кем-то об этом я не могла. Но сейчас с усилием закончила:

— … что я не крысёнок. Что я женщина. И что я кому-то нужна.

— Я просто боюсь за тебя, — ответила Сильва. Её пальцы в моих руках дрожали так же, как и голос, и были совсем холодными.

Я знала, что это ложь. Не боится. Привыкла. Знает, что со мной ничего не может случиться. Ведь я же никакая не Принцесса, а самая настоящая Разбойница. Сильва не склонна к страхам, у Сильвы железные нервы… В очередной раз я против своей воли вспомнила, что дома Сильву ждёт уютная комната, хорошая еда и папа. И в очередной раз с трудом сдержала горькую усмешку. Покачав головой, я встала и выглянула на улицу, под мелкий колючий снег.

— Не нужно бояться.

— Только не… не влюбляйся в него, слышишь?

— Поздно, — глухо отозвалась я.

— Вэрди…

— Они идут, — перебила я.

Скай влез в вагон первым, понурый Алан ― за ним. Заметив Сильву, он неожиданно поджался и замер, как нашкодивший пёс. Но моя подруга не двинулась с места, и мальчик, тряхнув растрепанными светлыми лохмами, неуверенно приблизился:

— Ты узнала?

— Узнала, — ответила она, залезая в свою плоскую кожаную сумочку и вынимая оттуда картонную папку. — Но я нашла очень немногое. Проект… — она бросила взгляд на очки, — назывался «Линии силы». Вы можете почитать.

Ал открыл папку. Первым, что я увидела, был чертёж очков, дальше шли характеристики:

Описание прибора: очки, сквозь которые просматриваются диоспектральные связи между индивидуумами. Первый улавливатель, действующий не на магнитное и не на электрическое, а на эмоциональное поле.

Аппаратное обеспечение: интегральный чип модели Emc-656789-b, две простые пальчиковые батарейки расширенного цикла, кнопочная система управления.

Механизм работы: связи прослеживаются на базе биопсихических волн, исходящих от конкретного индивида и направленных на других. Регулятор мощности позволяет видеть как сильные, так и слабые эмоциональные волны.

Распознаваемые виды сигналов:

Родительская привязанность (кодовый цвет белый)