Я решил расстаться с акциями Accuray: они не были моим самым ценным активом, однако их потенциальная стоимость могла составить несколько миллионов долларов. Львиную долю я собирался отдать Тулейнскому университету и еще часть – Стенфорду, где я работал преподавателем и где была создана система «Кибернож». К этому времени мой брат умер от СПИДа, так что я планировал выделить часть акций на финансирование программы по борьбе с ВИЧ и СПИДом, а еще часть пожертвовать благотворительным организациям, помогающим детям из малообеспеченных и неблагополучных семей. Оставшаяся доля акций предназначалась для поддержки различных медицинских учреждений по всему миру.

– Понимаю, – сказал я.

– Если вам не по душе подобные условия, вы можете основать фонд с возможностью отзыва капитала до момента вашей смерти. Некоторые люди предпочитают именно такой вариант, однако и налоговые льготы будут не такие значительные.

– Я бы хотел сделать фонд безотзывным.

Мне было важно отдать эти деньги нуждающимся, и я не собирался менять решение.

– Очень хорошо, – произнес первый юрист. – Мы займемся составлением всех необходимых бумаг.

Следующие два часа мы обсуждали мои активы и благотворительные организации, которым я хотел их пожертвовать. К концу встречи я почувствовал себя важным человеком. Великодушным и щедрым. Ощущение одиночества и пустоты, с которым я проснулся утром, исчезло.

Я был ничем не хуже султана Брунея.

В Нью-Йорк я прилетел бизнес-классом и остановился в номере люкс отеля Palace, которым по случайному стечению обстоятельств в то время владел султан Брунея. Один мой хороший знакомый занимал должность управляющего отелем, благодаря чему меня и поселили в огромном люксе. Последней в программе недельного пребывания в Нью-Йорке была встреча с управляющим хеджевого фонда, который хотел, чтобы я вместе с еще одним моим другом помог ему с компанией, которую он основал в Кремниевой долине. Он был абсолютно убежден, что в случае нашего участия успех его фирме гарантирован. Я постарался его разубедить – мол, не думаю, что мы сможем помочь, – однако он решил, что я попросту скромничаю.

Встреча была посвящена обсуждению нашего потенциального сотрудничества, а также подвернувшейся мне возможности застраховать часть своих активов. Мои акции стоили десятки миллионов, однако по рынку поползли слухи о том, что рост продлится недолго. Страхуя эти акции, я тем самым гарантировал их покупку у меня по заранее определенной цене, что защитило бы меня от биржевого краха. А если бы они подскочили в цене, покупатель оказался бы в выигрыше. Уже несколько человек посоветовали мне хеджировать инвестиции подобным образом.

Мы встретились в Le Cirque – престижном ресторане, располагавшемся в отеле Palace, – и заказали «Беллини» и «Богемный сайдкар»[27]. Эта встреча была просто формальностью, так как ранее мы успели сойтись на том, что нам с другом отдадут пятьдесят процентов компании, а мы поможем привлечь инвесторов и будем давать советы по стратегическому планированию. Мы быстренько оговорили детали, после чего перешли к моему желанию хеджировать свой самый ценный актив – акции компании Neoforma. После того как мы все обсудили и я согласился на предложенные условия, будущий партнер протянул мне кое-какие бумаги, чтобы я их изучил и подписал.

Мой приятель, который все это время молча выпивал, внезапно выпалил:

– Мы хотим шестьдесят процентов компании.

Судя по всему, коктейли вселили в него уверенность в наших способностях и в нашей значимости, и он решил, что мы должны завладеть контрольным пакетом акций.

– О чем это вы? – спросил управляющий хедж-фондом. – Еще двадцать минут назад мы сошлись на пятидесяти.

– Мы согласны помочь, но не менее чем за шестьдесят процентов компании. А иначе можете на нас не рассчитывать.

Алкоголь лишил моего приятеля разума, взамен наделив непомерной жадностью. Он, видимо, захотел использовать ситуацию в своих интересах, хотя я с радостью согласился бы и на тридцать процентов акций, о чем сообщил ему чуть раньше.

– Мы договорились о пятидесяти процентах.

– Если продолжишь болтать, речь пойдет уже о семидесяти пяти процентах. А может, мы и вовсе лишим вас доли. – Он перешел на крик, и остальные посетители начали с беспокойством на нас поглядывать.

– Ну и дудак же ты, – сказал управляющий хедж-фондом.

Оба вскочили, мне пришлось вмешаться, чтобы предотвратить драку. Посетители Le Cirque обычно не орут и не дерутся. Я готов был сгореть от стыда.

На следующий день я улетел домой, злясь на приятеля и переживая о том, что не дозвонился до управляющего хедж-фондом и не успел извиниться перед отъездом. Я снова и снова пытался с ним связаться, но мне каждый раз говорили, что его нет на месте, и просили оставить сообщение секретарше. Было очевидно, что он меня избегает.

Обеспокоенный, я метался по своему дому в Ньюпорт-Бич. У меня были плохие предчувствия по поводу сделки, и прошло полтора месяца, прежде чем он, наконец, перезвонил.

Но было слишком поздно. Котировки фондовой биржи рухнули, и все словно с цепи сорвались. Стоимость акций падала, люди теряли миллионы; пузырь доткомов, как его прозвали позже, наконец-то лопнул.

Стоимость моих активов резко упала. Я читал один финансовый отчет за другим, все больше убеждаясь в том, что я и так прекрасно знал. Моих семидесяти пяти миллионов долларов как не бывало.

Причем я не только лишился денег, но еще и остался должен несколько миллионов долларов из-за банковских кредитов. По сути, я полностью обанкротился.

Единственным моим реальным активом, чьи акции по-прежнему стоили бумаги, на которой были напечатаны, оказалась компания, которую я спас от банкротства и возродил с нуля, – Accuray.

Только я отдал ее под управление безотзывному трастовому фонду.

Не было больше моего состояния.

Ничего больше у меня не было.

* * *

Казалось, многочисленные друзья исчезают из моей жизни почти так же быстро, как нули с моего банковского счета. Не было больше бесплатной выпивки, бесплатных угощений, ВИП-столиков в лучших ресторанах. Я два года бился из последних сил, но, даже продав пентхаус, машины, виллу и аннулировав договор о покупке острова в Новой Зеландии, не рассчитался с долгами. Месяц за месяцем я наблюдал, как лишаюсь всего, ради чего усердно трудился долгие годы. Деньги, власть и успех, о которых я мечтал и которые мысленно представлял с тех пор, как стал подростком, разом пропали – растворились вместе с оболочкой лопнувшего пузыря. Я добился того, чтобы у меня все это появилось, – и все потерял.