В известной степени можно усматривать основы бюрократической заскорузлости султанского режима в восточных и исламских традициях.

Экономическая политика Османской империи всегда была прямо противоположной меркантилизму европейских государств. Если в Европе XVI – первой половины XVIII ст. господствовало стремление меньше импортировать, больше производить и вывозить, завоевывать рынки, то Порта всячески ограничивала экспорт и побуждала импорт. «Османские государственные деятели считали, что благоденствие страны и народа зависело от достаточного наличия потребительских товаров и их дешевизны на внутреннем рынке».[106]

Такая политика стала следствием естественного для Востока взгляда на потребление.

Нет ничего более чуждого и враждебного массовому сознанию южно-средиземноморской культуры, чем протестантская деловая скупость, ориентированная на будущее. Благоденствие края и наслаждение жизнью под защитой воинов ислама – наивысшая экономическая мудрость, на которую была ориентирована идеология исламского Востока.

Роскошь – неминуемый спутник властной культуры Востока, и мастерству наслаждаться властные круги Турции учились на традициях культуры роскоши, которая складывалась веками от Нила до Индийского океана. Так же исламские структуры насилия усваивали и местную культуру террора и истязаний, существенный вклад в которую, между прочим, сделали греко-византийские правители.

Султан Мухаммед V – формальное прикрытие диктатуры младотурков

…Переворот младотурков был встречен на Западе с энтузиазмом. И первым ударом по надеждам европейских демократов стали армянские погромы в следующем, 1909 году. Это был первый массовый геноцид XX века, который предвещал нацистские этнические чистки.

Обычно в дни христианских праздников в городах Турции бывало неспокойно. В этот раз возбуждение охватило мусульманские кварталы анатолийского города Адани на средиземноморском побережье за несколько дней до армянской Пасхи, который приходился на 11 апреля. На второй день Пасхи два армянина, очутившиеся в турецком квартале, были убиты, на следующий день – еще один. Поползли слухи, будто какой-то армянин оскорбил турчанку и убил ее мужа. К вечеру к Адани прибыли из окружающих сел башибузуки – пастухи и крестьяне, на время войны становившиеся воинами нерегулярной конницы. Они были вооружены топорами, вилами, кривыми саблями, нагайками с утолщенными концами, утыканными гвоздями. Немало было возбужденных кровью – по пути уже убивали встречных армян. К башибузукам присоединилась городская толпа.

Губернатор Аданского вилайета провел совещание, на котором пожилой судья пытался сдержать страсти, а большинство уважаемых граждан, включая самого губернатора и интеллигентов – санитарного инспектора и редактора местной младотурецкой газеты, – были за кровь.

14 апреля мусульмане пришли на базар в белых тюрбанах – опознавательных знаках погромщиков. Сначала грабили магазины ювелиров, потом все другие. Армяне закрылись в своем квартале, только на базаре несколько юношей с револьверами попытались защищать свои лавочки. Около одиннадцати часов озверевшая толпа вторглась в армянский квартал.

«Турки сразу не убивают мужчин, и пока эти последние плавают в крови, их жен насилуют у них же на глазах… Потому что им недостаточно их убивать» (мадам Доти-Вили). «Мы слышим крики, которые рвут душу, вой несчастных, которым распарывают животы, которых истязают» (сестра Мария-София). «Палачи жонглировали недавно отрезанными головами и даже на виду у родителей подбрасывали маленьких детей и ловили их на кончики своих тесаков» (отец Бенуа).[107] Дальше документы и свидетельства цитировать просто невозможно.

Так было убито около 30 тыс. людей.

Находящийся недалеко Александрийский залив был забит распухшими трупами, море наполнилось акулами.

Кто же бесился, резал, истязал и насиловал? Турки? Но турков было десять миллионов. Кое-кто отказывался принимать участие в резне. Некоторые турецкие семьи прятали армян.

В свидетельствах европейцев говорится о «башибузуках». «Баш-и-бузук» – «испорчена голова» – это рьяный турок, который в военное время шел служить в нерегулярную конницу, славившуюся своей храбростью, недисциплинированностью и звериными расправами над мирным населением. В XX ст. конницы башибузуков уже не было.

Упоминаются городские дадаши.

В кварталах медников, штукатуров, сапожников и пр. среди молодых людей выделялись «гуляки», которые регулярно ходили на свадьбы и угощения, устраивали соревнования, драки и поножовщину. Еще в XIX веке у них была суровая иерархия и кодекс, которого придерживались, чтобы продвигаться к ее вершинам; нож пускался в ход редко, хотя все «гуляки» были вооружены. С распадом остатков старого цехового братства ослабевали и принципы кодекса, борьба за ранг становилась все беспринципнее. Нередко дадаш жил за счет выплат от беззащитных лавочников, то есть рэкетом, занимался и грабежом. Молодежные стаи все больше сближаются с криминальной средой и, с другой стороны, через систематические взятки и выкупы – с полицией.

Дадаши и их стаи были активными действующими лицами резни 1909-го, а позже и в 1915 году.

После событий 14–16 апреля 1909 г. в Адани наступила тишина – пока не пришли вызванные из Румелии (европейской части Турции) войска. С их приходом погромы начались с новой силой и яростью. Солдаты жгли в школах живьем армянских детей.