Эту готовность к самопожертвованию на уровне подвига (или саморазрушению на уровне безумия – как кому нравится) в спортсменах тщательно культивируют. Великий тренер Анатолий Тарасов говорил хоккеистам, которые жаловались ему на травмы: «У меня не госпиталь, а спортивная команда. У меня люди играют, а не лечатся». Многие предпочитали это самопожертвование, а потом оставались инвалидами. Но это потом, а в разгар соревнований травму проще «не заметить».

В полуфинале футбольного турнира Олимпиады в Мельбурне в 1956 году на седьмой минуте второго тайма тяжелейшую травму получил Николай Тищенко. После столкновения с одним из соперников у него вывернулась ключица, она даже пробила кожу и вылезла наружу – зрелище было ужасное. Тищенко наложили тугую повязку, и он вновь вышел на поле. Замены тогда были запрещены, поэтому даже в таком состоянии, играя на обезболивающих уколах, футболист был нужен команде. Наши победили. Тищенко сразу после игры увезли в больницу.

На чемпионате Европы по греко-римской борьбе 1996 года Александр Карелин порвал грудную мышцу и тем не менее выиграл «золото». В том же году, не закончив лечение, он победил на Олимпиаде в Атланте.

Почти идентичный случай произошел на Олимпиаде-2004 в Греции. В полуфинале российский дзюдоист Дмитрий Носов, в одной из предыдущих схваток уже повредивший ногу, сошелся на татами с будущим олимпийским чемпионом Илиасом Илиадисом.

...

В равной схватке Дмитрий все-таки пропустил прием грека и крайне неудачно приземлился на левую руку. В этот момент ее пронзила жуткая боль (трещина и разрыв связок, определили позже врачи). Но он сумел встать – и провел зачетный прием. А потом силы его окончательно покинули, и Дмитрий Носов оказался погребен под навалившимся на него всем телом Илиадисом. Тот, словно не веря собственной удаче, долго не отпускал поверженного соперника, а когда отпустил, выяснилось, что россиянин сам встать на ноги не может. Подбежали доктора, подвезли носилки. Носов снова поднялся. Он покинул татами на своих, хотя и подкашивающихся, ногах.

Не прошло и получаса, как он вернулся. И выиграл «бронзу». По смешанной зоне дзюдоист, чьим самым большим успехом до этого была «бронза» чемпионата Европы, ковылял, буквально заливаясь кровью из рассеченной левой брови. И при этом давал интервью: «Как вышел на последний поединок? Сам не понимаю. И ведь укол мне даже обезболивающий не сделали. Так, поверхностная анестезия. Не мог, не имел права не выйти. Ведь такие старты бывают раз в четыре года».

Потом он даже нашел в себе силы подтрунивать над врачами: «Они посмотрели мою руку и говорят: «А вы могли бы избежать травмы? А что для этого надо было, по-вашему, сделать?» У меня нервы сдали. «Пишите, – говорю, – что хотите!» А они: «Нет, мы должны заполнить с ваших слов. Итак, какие действия следует, на ваш взгляд, предпринять, чтобы в будущем такая ситуация не могла повториться?..» Даже не смешно!»

Великий (если не величайший) спортсмен, многократный чемпион всего и вся, рекордсмен, попавший в книгу рекордов Гиннеса (никто не установил их больше него), Сергей Бубка как-то заметил, что, пока женщины не преодолеют пятиметровый рубеж, не будет относиться к ним серьезно. Он не уточнил, сколько времени для этого понадобится спортсменкам, но уже через два года после того, как журналисты растиражировали его высказывание, 22 июля 2005 года в Лондоне Елена Исинбаева взяла 5,0.

И стала такой же заложницей публики, каким в свое время был Бубка. Через три года, на Олимпиаде-2008 в Пекине, от нее ждали не просто победы, а победы с рекордом.

К этому событию нужно было быть готовым. Складывалось ощущение, что оно настолько неизбежно, что не может уже вызвать сильные эмоции. Но перед третьей попыткой Елены на 5,05 прекрасный пекинский 90-тысячник стал таким тихим, словно на его переполненных трибунах не было ни единого человека. А когда Исинбаева перелетела планку, люди поднялись на ноги, их крики и аплодисменты грозили разрушить «Птичье гнездо», показавшееся вдруг слишком хрупким. Даже бег на стометровке Усейна Болта не вызвал таких последствий, как 24-й по счету мировой рекорд российской прыгуньи с шестом. При том что финал с участием Болта хотя бы отдаленно напоминал спортивную борьбу.

В случае с Еленой Исинбаевой никакой борьбы, конечно, не было. Она размялась на высоте 4,70 – недостижимой ровно для половины из дюжины соперниц. По существу, золото она выиграла уже вторым прыжком – взяв 4,85. В это время с ней формально еще сражалась наглая американская девушка Дженнифер Стучински, перед Олимпиадой решившаяся заявить, что авторитет великой Исинбаевой на нее нисколько не давит и она собирается преподать ей урок. Стучински прыжком на 4,80 оставила с бронзой еще одну россиянку – Светлану Феофанову, а сама заказала 4,90 – и все три запорола.

А королева из-под накинутого на голову полотенца спокойно смотрела на все эти американские потуги и настраивалась. А «Птичье гнездо» бурлило в предвкушении шоу Елены Исинбаевой. Она наконец осталась один на один со своим единственным противником – планкой. Сначала – на высоте 4,95, высоте нового олимпийского рекорда (прежний – 4,91 – Исинбаева установила в 2004-м в Афинах), взятой с третьей попытки, затем – на высоте нового мирового рекорда.

И вдруг показалось, что 4,95 она не возьмет. Она уже была олимпийской чемпионкой, но это не то, чего от нее все ждали. Нам оказалось бы плевать на то, что китайцы и американцы на той Олимпиаде выиграли в несколько раз больше золота, чем мы, – но если бы только она победила с мировым рекордом, а не с 4,85. И не с 4,95. А она не смогла взять 4,95 ни с первой, ни со второй попытки.

А потом была воцарившаяся внутри «Птичьего гнезда» жуткая, заставляющая замереть сердце тишина – и идеальный прыжок, породивший бурю. Стадион не хотел ее отпускать. Не хотели отпускать русские и китайцы, американцы и итальянцы, немцы и англичане. В эту минуту она смогла влюбить в себя и объединить если не весь мир, то по крайней мере этот кусочек мира. Для него воздушный поцелуй красавицы-королевы – двукратной олимпийской чемпионки, 24-кратной рекордсменки мира и просто очень-очень красивой девушки – был лучшим среди всех мыслимых подарков на свете.

...

Потом она рассказывала о секретах своих побед. О черном (ей он представлялся темно-бордовым) лаке на ногтях: «От сглаза… Такие ногти бросаются в глаза. И вот – чтобы отпугивали. Будут видеть такой кровавый цвет – и отойдут от греха»; о полотенце, под которое она пряталась то ли от стадиона («чем громче будет стадион, тем легче мне сосредоточиться и уйти в себя»), то ли от соперниц («А то сидят некоторые рядом. Смотрят. Я же тоже все вижу – периферическим зрением своим. Но моих глаз они не видят»); о соперничестве («Я такая эгоистка в секторе…», «…я никогда и никому не перейду дорожку перед прыжком. Мне это не нужно. Я и без этого выиграю»).