– Думаю, желающих поспорить не найдется, миссис, – сказал один из мужчин, сидящий на высоком стуле. Он внимательно наблюдал за парой, прошедшей мимо него, в длинное зеркало над баром. Этот странный посетитель сгорбился и опустил голову, пытаясь остаться неузнанным, поскольку для него это было самым безопасным в данной ситуации.

Кларенс Уиглсуорт, когда-то писавший для «Таттлера», положил на стол два пенса за напиток, который он потягивал уже добрых два часа. Затем репортер поднялся и подтянул сваливавшиеся с него штаны.

Слишком хорошая возможность, чтобы ее упускать. Несмотря на все угрозы достопочтенного мистера Девериджа.

«Кто-то должен предупредить Девериджа, что кровать сильно скрипит и этот звук слышно даже на первом этаже, – подумал Кларенс, приготовившись следовать за герцогиней и ее сопровождающим. – Кто-то должен был это сделать».

Но уж точно не он.

– Как любезно с вашей стороны почтить своим присутствием мое скромное жилище, ваша светлость! – Василий Харитонов наклонился и прижался губами к кончикам ее пальцев в перчатках. – Хотя я сначала не признал вас в одежде англичанки. Вашу красоту – как это говорится? – лучше оттеняет наряд индийской принцессы.

Артемизия не могла быть до конца уверена, но ей показалось, что она услышала утробное рычание Тревелина.

– Благодарю вас, ваша светлость. Позвольте представить моего спутника. Это мистер Томас Доверспайк, один из моих натурщиков, – сказала она мило. Они с Тревом заранее сговорились, что лучше ей не ходить по Лондону с мужчиной, которого высший свет по-прежнему считал женихом ее сестры. – В серии картин, посвященных олимпийским богам, мистер Доверспайк должен стать моим богом войны.

– Да? Ну если картины столь же великолепны, как и скульптуры, я бы очень хотел их увидеть. – Посол поднес монокль к глазу и окинул взглядом фигуру Трева, По его внимательному виду Артемизия не могла точно сказать, не приходятся ли русскому послу более по вкусу обнаженные молодые люди, нежели индийские принцессы. – Чему обязан удовольствием видеть вас со столь неожиданным сопровождением?

– Дело в том, ваша светлость, что мы надеялись воспользоваться приглашением и взглянуть на вашу коллекцию статуэток.

– Ну конечно же, – отозвался он. – На них мы сейчас с вами посмотрим, но для начала позвольте предложить вам освежиться с дороги. У вас в Англии сейчас время для чая, у нас же в России время для водки. – Он произнес это с легким акцентом. – Проходите сюда. Может быть, тоже попробуете, ваша светлость?

– О нет, спасибо. Если можно, мне только немного чая, – сказала Артемизия, когда он повел их к широкой лестнице, ведущей в маленькую гостиную. – Я слышала, если не быть осторожным, от водки можно окосеть.

Живот посла затрясся от смеха.

– Да, от водки также хорошо растут – как это сказать? – волосы на груди. Как вы смотрите, мистер Доверспайк, если я предложу вам выпить?

– С удовольствием приму ваше предложение, сэр. Думаю, ее светлости может прийтись по вкусу задача дорисовать волосы на моей груди.

Смех Харитонова эхом прокатился по лестнице, пока они поднимались на другой этаж. Артемизия была слегка разочарована, что коллекция посла не располагалась на первом этаже в холле. Тогда к ней было бы намного проще подобраться.

Отношения между Англией и Россией были не настолько сердечными, чтобы в городе построили настоящее посольство, но внушительный дом посла восхитительно подходил для этой цели.

Это было узкое здание с высокими потолками и разветвлением комнат от центральной лестницы.

Изысканно украшенный, но без всяких излишеств, второй этаж, вероятно, являлся личными покоями посла. Книжные шкафы занимали одну из стен, ив комнате царил приятный запах томов в кожаных переплетах с добавлением слабого запаха трубочного табака от Фрибура и Трейера.

Артемизия присела на один из диванчиков, стоящих напротив друг друга, перед нерастопленным камином, в то время как посол приказал принести им чай. Герцогиня бы не возражала против несильного огня, но она напомнила себе, что русские привыкли к намного более холодному климату. Вероятно, влажный климат Англии по сравнению с Россией казался послу теплым и приятным.

Словно из ниоткуда в комнате бесшумно возник слуга с подносом, на котором стоял фарфоровый чайный сервиз и лежали сандвичи с солеными огурцами и ржаной хлеб. Хотя посол уверял, что не ожидал сегодня гостей, его прислуга явно находилась в состоянии постоянной готовности. Харитонов налил в две рюмки прозрачную жидкость для себя и Тревелина.

Размер рюмок слегка успокоил Артемизию, однако хитрые искорки в глазах посла настораживали.

– На здоровье! – сказал по-русски Василий Харитонов, а затем перевел тост для своих гостей.

– Ваше здоровье! – ответил Тревелин по-русски.

– Вы говорите на нашем языке, – восхитился посол, приподняв бровь. – Ваша светлость, где вы нашли такого образованного натурщика? Нам приходится привозить слуг с собой, если хочется услышать родную русскую речь.

Тревелин подмигнул ей и пожал плечами:

– Отец мой был Доверспайком из Уилтшира, но бабушка по материнской линии родилась в Одессе.

Артемизия слабо улыбнулась. Его слова послужили очередным напоминанием, что мужчина, с которым она охотно ложилась бы в постель был прирожденным лжецом. Слава Богу, у нее хватило ума не впускать его в свое сердце.

А правда ли, что это так? В груди у нее заныло при одной только мысли.

– Ну, вперед. – Посол глубоко вздохнул, а потом одним глотком опрокинул содержимое рюмки.

Он кивнул Тревелину, приглашая последовать его примеру, а сам громко прочистил горло и затем отправил в рот кусок ржаного хлеба и соленый огурец.

– Не пейте маленькими глотками. Глотками нужно пить чай, – предупредил посол. – Водка же напиток для мужчин. Ее нужно пить залпом, да?

Тревелин храбро поднес к губам рюмку и одним долгим глотком осушил всю порцию напитка. Все его тело содрогнулось от подавляемого приступа кашля, а глаза увлажнились, но ему удалось не опозорить британскую нацию своей стойкой реакцией. Посол казался довольным и быстро наполнил рюмку Трева до краев.

– Ваша бабушка из Одессы гордилась бы вами. Еще раз, да? – Харитонов сделал жест Треву, предлагая опрокинуть по новой.

Тревелин так и сделал, и после нескольких глотков он расплылся в улыбке. К ужасу Артемизии, он протянул рюмку за следующей порцией.

Артемизия поднялась с дивана и подошла к стоящей ближе всего статуэтке лошади, выставленной на огромном фортепьяно в углу комнаты. Придется напомнить Тревелину, зачем они сюда пришли. Мистеру Шипуошу не поможет, если Трев напьется до потери сознания, прежде чем они обнаружат фигурку Беддингтона и придумают, как ее забрать.