— Не трепыхайся. Твой муженёк сказал, что ты теперь неприкосновенна. Что за чушь? Шмотки свои забрала из квартиры, развод… И он, идиот, повелся на твои сказки. Никто тебя не защитит, поняла? Никто не пойдёт против Григорьева. Никто! Тем более какой-то сопляк.

Я не могла ничего ответить. Хватала ртом воздух, чтобы не отключиться. Тяжёлое тело придавило к стене, прямо как тогда, на парковке, когда некий блогер заигрался. Но в этот раз Макс меня точно не найдет. Я пиналась, извивалась, чтобы освободиться. Хотела ударить, но Артем зажал меня так, что я ни до чего не могла дотянуться. Где-то здесь должна быть лестница. Руки тряслись, но я не отпускала ключи от машины. Пыталась пальцем поддеть и вытащить сам ключ из брелока, но слишком неудобно он лежал в ладони.

— А тут нам с тобой не помешают. Этаж на ремонте, подрядчик слился, а новый пока не заключил договор. Видишь, я подготовился. И никто тебя здесь искать не станет. Всё для нас. Только выберем местечко подальше от лифта.

Это мой шанс. Пальцы слетели с моей шеи, почти коснулись плеча, чтобы перехватить. Я резко вдохнула, проморгалась. Замахнулась и ключом ударила ему в ногу, кажется, рядом с пахом. Артем громко сматерился, руки на мгновение разжались. Я бросилась в сторону, туда, где предположительно должна была находиться лестница. Голова кружилась, в глазах прыгали темные пятна, лёгкие болели. Я должна выбраться. Любыми силами. Свобода так близко. Ключ всё ещё в моей руке. Справка, похоже, тоже. Я схватилась за ручку, дверь поддалась. Лестница!

— Куда собралась?! — прозвучал голос у самого уха. Дверь захлопнулась передо мной.

Я ринулась влево, но оказалась зажата в углу.

— А это даже заводит, — улыбнулся он.

— Зачем я тебе? Какой смысл? — спросила, быстро дыша.

— Из-за твоего мужика у меня были проблемы. И Ритка выбрала его. И чем этот клоун вас цепляет? Он взял то, что должно было достаться мне. Теперь я сделаю то же самое.

Ого. Рита упоминала Артёма, но не говорила, что он претендовал на ее сердце. Или не сердце. Ещё и Олег успел ему навредить. А отвечать за всё должна я.

— Стоп, а я тут при чём? Ты же знаешь, я не по своей воле до сих пор с ним. Решайте сами свои проблемы.

— Мы решим. Но сначала верну должок.

И он двинулся ко мне. Только сейчас поняла, что не так с его лицом. Зрачки сильно расширены. Слишком. Он явно «под чем-то» и слушать меня не станет. Но надо попробовать продолжить диалог, выиграть время.

— Артём, — начала я, но он перебил.

— Тихо, — цыкнул и принял звонок. — Костян, да иди ты, — отмахнулся он.

Говорил нормально, внятно. Возможно, есть шанс объяснить ему, убедить не причинять зла. Кричать сейчас бесполезно, его приятель Костя мне точно не союзник.

— Что? — переспросил он звонившего. — Серьезно? — скепсис сменился настороженностью. — Впервые слышу, хотя, погоди, это тот самый? — потрясение. — Давай.

Он сбросил вызов, а я крепче сжала ключ. Ошарашенно смотрел на меня, переводя взгляд с руки на лицо. Пристально рассматривал, будто впервые увидел. Напряжение во мне давило, тело мелко дрожало, я держала его наготове и сдаваться не собиралась.

— А ты пташка молодец, не ожидал. Знала, к кому под крыло пристроиться. Признаю.

— Да, — ответила я, на всякий случай.

— С нашей конторы тебя никто не тронет. Как и никто из людей Григорьева. Ты всех обыграла.

Он ещё раз ошарашенно покачал головой и двинулся прочь. Я не могла поверить, что он так легко уйдет. И о чьем «крыле» он говорил. Неужели у Макса настолько большое влияние? Кажется, нет. Есть кто-то ещё, наверняка.

Дверь, что вела на лестницу, распахнулась, ударившись гулко о стену. Оттуда вылетело двое мужчин, которые были с нами в кабинете и сидели в стороне. Артем не успел и трёх шагов сделать, как его скрутили, прижали лицом в пыльный бетон. Тихо, молча, вообще без лишнего шума. Максим выбежал следом за ними и сразу бросился ко мне.

— Лиза! Лиза! Ты как? Мы тебя везде искали.

Я перевела взгляд на него.

— Я в порядке, — прошептала и ткнулась лицом ему в плечо. Отдала ему справку, чтоб не выронить.

Я не хотела слёз. Но удержать это не удалось. Ощутила крепкие руки Максима на спине. Они прижали к нему, погладили голову, спину. Мое тело обмякло, и теперь Максу приходилось практически держать меня. Напряжение постепенно отпускало. Артема уже увели, а он даже не сказал ничего. Вообще ничего. Мне подумалось, что он будет вырываться, орать. Но нет. Я и сама почему-то была опустошена. Не могла всхлипывать, говорить. Просто слезы и радость, что со мной все хорошо и что скоро я увижу Мишеньку. И что рядом Максим.

— Точно нормально? Может, врач нужен? Он тебе что-то сделал? Лиз?

Я чуть отстранилась, чтобы он видел мое лицо.

— Сейчас я успокоюсь, и буду в норме. Ладно? Спасибо, что искал меня. И нашёл, — сказала я и снова прижалась щекой к груди, в которой в бешеном темпе колотилось сердце.

Спустя минут десять мы вернулись в кабинет. До этого Максим стоял рядом, пока я умывалась в уборной. Боялся оставлять меня одну. Да я и сама боялась. Вопросы крутились в голове, но сил не было уже. Хотелось просто как можно скорее закончить с оформлением, забрать Мишу и уехать в наш новый дом. Временный, как я поняла. Но я даже рада, что мы переедем. Здесь меня совсем ничего не держит.

Пока нас не было, в кабинете устроили обед. Еда из бумажных пакетов выглядела очень вкусно и пробуждала аппетит. Ели все, поэтому и я не отказалась, когда Максим усадил меня в дальний угол, подальше ото всех и принес туда чай с сахаром и рис с морепродуктами в коробочке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перекус закончился быстро и мы вновь принялись за бумаги. Никто не задавал вопросов, видимо всем уже всё доложили. Загадочный Алексей Сергеевич наблюдал за всеми, периодически пропадая в телефоне. Олег вообще не смотрел в мою сторону, и это хорошо.

Ещё через час мы закончили. Пока я не могла поверить, что это конец. Ещё не были готовы оригиналы документов, но уже в ближайшие дни я получу их на руки. Это окрыляло, но я настолько боялась пустых надежд и разочарований, что не позволила себе радоваться, пока не будет официального подтверждения. Держала эмоции в себе. И рвущиеся наружу крики, и ругательства, и рыдания, негодование и всю боль, что так долго копились и изматывали. Ещё не время отпускать их. Ещё не время.