слабо, позволяю себе лишь немного подремать.

В себя прихожу, когда слышу шаги на лестнице. Демьян спускается. Он сменил одежду, на нем сейчас лёгкая светлая рубашка и тонкие брюки. А еще Демьян надушился — шлейф парфюма заполнил пространство. Приятный запах, мужской, но не грубый. Парень явно идет на свидание.

— И кто она? — спрашиваю я зачем-то.

— Ты все равно ее не знаешь, — отвечает он, застегивая пуговицы на рукавах.

— Ну хоть имя скажи.

— Аня.

— Аня, — передразнивая, фыркаю я, — имя-то какое, простое.

— Хорошее имя, хорошая девочка, — усмехается Демьян.

— Так себе характеристика.

— Ну, не чета тебе. Ни с именем, ни с характеристикой, — продолжает усмехаться Демьян и вдруг подходит ко мне, доставая что-то из кармана. — Если тебе что-то понадобится, вот карта, — он протягивает мне кредитку. — Пин-код двадцать восемь, ноль, один.

Выпрямившись, он резко идет в сторону выхода. А у меня в голове кружится озвученные им цифры. Что-то очень знакомое…

— Твой день рождения, — вспомнив, произношу я вслух.

— Надо же, помнишь.

— Я все помню, Демьяш.

Он берется за ручку входной двери, но вдруг резко оборачивается:

— Второе мая, — называет он дату моего рождения, чем, признаться, сильно меня удивляет. — Я тоже все помню.

Но вот последняя фраза звучит скорее с досадой. Как будто он, твою мать, жалеет.

Он жалеет!

В голове не укладывается.

О чем он может жалеть? Вот о чем?

Что охмурил молодую девушку, лапши на уши навесил…

Жалеть должна я. О той боли, которую мне причинил этот человек. Нет, о встрече нашей я не жалею. Как и раньше я думаю, что все, что произошло, меня закалило — вот той самой болью.

Не успевает за Демьяном закрыться дверь, как она снова открывается. В дом заходит Костя, закатывая чемодан. Мой чемодан, тот самый, с которым я путешествовала по Прибалтике.

— Вещи привезли, — сообщает Костя, — куда их?

— Все спальни наверху? — интересуюсь, парень кивает, тогда я поднимаюсь с места и иду к лестнице, Костя следует за мной с чемоданом.

Оказавшись на втором этаже, вспоминаю, что Демьян сказал, что его комната справа. Напротив нее есть дверь, подхожу, нажимаю на ручку, дверь открывается. Беглым взглядом окидываю комнату: небольшая, но все, что нужно, в ней есть.

— Давай сюда, — говорю я Косте и захожу. Он закатывает мой чемодан и спрашивает:

— Что-то нужно?

— Я бы что-нибудь съела.

— Из еды ничего нет, но я могу заказать пиццу.

— Заказывай, — соглашаюсь я.

Костя уходит, а я открываю чемодан.

Вещей довольно много. Есть и нижнее белье, и платья, и джинсы. Достаю несколько вещей, самых необходимых, и загружаю их в шкаф. Обувь тоже есть, мои любимы е кеды, в них я прошла не один километр по узким и старым улочкам Вильнюса. Беру их, носки, джинсы и нижнее белье и со всем этим выхожу в коридор. Иду по нему, открываю двери в поисках душа. Он находится в самом конце, на крючке есть полотенце. Раздеваюсь, залезаю в ванную и мою только грязные ноги. После чего обтираюсь, одеваюсь и… замираю у зеркала.

Твою мать! Тихий ужас!

Лицо исцарапанное и припухшее.

Плюю на отражение и выхожу.

На первом этаже Костя играется с Алешкой. Весёлый лай моего зверя отражается теплом на душе.

— Можно мне выйти во двор? — спрашиваю я у Кости. Он с удивлением на меня смотрит.

— А почему вы у меня спрашиваете?

— Ну, полагаю, тебя оставили за мной следить…

— Ничего подобного. Демьян Игоревич лишь попросил за вами приглядывать, вы в таком… состоянии… И выполнять ваши просьбы.

60

Произнесенное Костей приятно удивляет. Вот как… В этом доме я, оказывается, не пленница, а гостья. С личным, так сказать, просьб исполнителем.

Иду к двери, Алешка срывается за мной. Я выхожу во двор одна. Сложив руки на груди, двигаюсь по периметру, осматриваясь. Участок пустой: никаких построек, кроме дома и навеса для машины. И всего пара деревьев.

Обхожу дом по кругу несколько раз. Алешка бегает рядом, довольно виляя хвостом. Когда я возвращаюсь к крыльцу, с него спускается Костя, идет к воротам, открывая калитку. Парень выходит, но почти сразу возвращается. В его руках пара коробок пиццы и большой бумажный пакет.

— А вот и еда, — улыбается он мне, — прошу к столу.

Мы вместе заходим в дом. Устраиваемся в гостиной и начинаем есть. Помимо пиццы, в пакеты оказались салаты, картофель по-деревенски и напитки. Я, оказывается, такая голодная, налетела на еду как стая голодных волков. Жаль вот только, что из всего этого Алешке ничего нельзя.

— Надо съездить в магазин, в обычный и еще в зоо, — говорю я Косте. Он кивает:

— Как скажете.

— И давай на ты.

Он вновь кивает.

Закончив есть, мы начинаем собираться. Костя ждет меня внизу, пока я поднимаюсь в комнату за толстовкой.

— Есть солнечные очки? — спрашиваю я у Кости, подходя к входной двери. — Надо рожу прикрыть, чтобы людей не пугать.

— В машине есть, — отвечает он, — а еще у меня есть чудо-мазь от синяков и ссадин. Мамка моя делает, эффект почти мгновенный, сказка. Уже через два дня станете… станешь прежней красавицей.

Усмехаюсь, но с благодарностью киваю.

Вскоре мы выезжаем со двора. Алешку я, разумеется, беру с собой. Надеваю очки, что действительно нашлись в машине. Они мужские, но зато пол-лица мне прикрывают.

По указателям понимаю, что дом находится в новом районе пригорода, от центра не так уж далеко. Костя привозит нас в большой торговый комплекс. Сначала мы посещаем зоомагазин, где, помимо корма, я покупаю Алешке новый ошейник и несколько игрушек. Потом мы затовариваемся в продуктовом. За все я, разумеется, расплачиваюсь оставленной мне Демьяном картой.

Много времени наш поход в торговый центр не занимает, я стараюсь брать только самое необходимое. Не забываю и про тапки, не босиком же или в кедах мне по дому ходить.

Мы едем обратно, добираемся быстро. Так же быстро разбираем покупки. А потом я обращаюсь к Косте:

— Ты там про чудо-мазь что-то говорил?

Он кивает и идет в комнату, что находится на первом этаже. Полагаю, там его спальня. Возвращается быстро с полной стеклянной баночкой. Принимаю ее из его рук, открываю. Пренеприятнейший запах ударяет в нос, бадяга от прыщей и то пахнет лучше.

— Хорошее средство, правду говорю, — замечая, как я ворочу нос, говорит Костя. — А запах… это же, по сути, лекарство, редко оно приятно обонянию.

Киваю, соглашаясь, и начинаю мазаться: лицо, руки… Странно, но к запаху быстро привыкаю.

— Поможешь? — прошу я Костю. — На спине тоже есть