– А откуда я тебя знаю… – казалось, Док прочёл его мысли. – Это просто: я знал твою мать. Мы были с ней друзьями, и я видел тебя самого, когда ты был ещё вот такусеньким – это было двадцать лет назад, ещё до Беспорядков. С тех пор ты вырос и сильно изменился, но я тебя узнал – у тебя особенные черты лица.

– Вы знали мою мать? Где она, что с ней?

– Она умерла, Гай, – лицо Дока посуровело. – Она работала в лаборатории генетики, и ставила опасные опыты на самой себе. Её отговаривали, но… У неё был рак крови, и врачи не смогли её спасти. Она назвала тебя в честь своего погибшего брата, но фамилию изменила – похоже, она не хотела, чтобы тебя искали и нашли. Поэтому она скрыла сам факт твоего рождения и сразу же, как ты немного подрос, отдала тебя в детский дом – причём так, что там даже не знали, что ты её сын. И её предусмотрительность оказалась спасительной, иначе, может статься, тебя давно уже не было бы в живых. Твою мать звали Идущая Рядом, хотя, боюсь, это имя тебе тоже ничего не скажет…

– А мой отец? Его вы тоже знали?

– Я его видел, и не раз. Ты похож на него, а когда сегодня утром ты устроил избиение младенцев, я понял, кто ты есть: случайное сходство не дало бы тебе боевых умений Святого Мака.

– Святой Мак? А кто это… – начал Гай и тут же прикусил язык, покраснел и спросил, меняя тему и старательно скрывая смущение:

– Мой отец, он что, тоже умер?

– Он ушёл.

– Что значит «ушёл»? Этот Святой Мак что, бросил нас с матерью? Хорош святой…

– Он не знал ни о твоём рождении, ни даже о том, что ты должен появиться на свет. А «ушёл» – это значит «вернулся в свой мир».

– Вернулся в свой мир? – в голосе Гая было столько неподдельного изумления, что Док невольно улыбнулся.

– Это очень длинная история, парень, и пересказать её тебе в двух словах невозможно, особенно учитывая твою, гм, малоинформированность о не таком уж давнем прошлом нашей славной Республики. А времени у нас мало, или даже вовсе нет – Ночная Смерть может придти сюда в любой час.

– Неужели и здесь нет спасения от этой болезни?

– Это не болезнь, Гай, это гораздо хуже. – Зенту помолчал. – Кажется, мне удалось выяснить причину этой «болезни». И это кому-то очень сильно не понравилось, поэтому-то я и оказался здесь. Надо поесть, – Док посмотрел на пакет с пайком, который он так и держал в руке. – Ты ешь, а я буду рассказывать.

– А вы?

– Я поем потом, а ты будешь следить, чтобы ко мне не подкрался подземный пёс и не вырвал у меня изо рта самый деликатесный кусок.

* * *

Они возвращались в лагерь по проторенной тропе, а в голове Гая Заара вертелась одна и та же мысль: «Это самый настоящий массаракш. Мир вывернулся наизнанку, сначала сойдя с ума». Гай никак не мог – не хотел – поверить в то, что рассказал ему Док – настолько это всё было чудовищно, – но и логику рассуждений Зенту он не мог опровергнуть.

Комиссия по изучению загадочной болезни, называемой «Ночной Смертью», была создана давно, ещё лет десять назад – сразу же, как началась первые эпидемии. В её состав вошли видные учёные Республики и светила отечественной (и не только) медицины. И Док Зенту, много лет работавший в реабилитационном центре профессора Аллу Зефа (вскоре после Беспорядков имя это исчезло с фасада здания и из всех документов), тоже в неё попал.

Док Зенту числился неблагонадёжным из-за своего прошлого (что там было в этом прошлом, Гай до конца так и не понял, но догадался, что Док симпатизировал сектантам-еретикам, которых впоследствии поголовно объявили «врагами существующего порядка вещей»), однако ему удалось пройти проверку лояльности. На него продолжали смотреть косо, но специалистов катастрофически не хватало – многие погибли во время Беспорядков, – и Дока допустили к работе.

Удалось установить, что Ночная Смерть – это «распад функций центральной нервной системы», как гласило официальное заключение, но все попытки выяснить причину этого смертельного и очень скоротечного заболевания (не говоря уже о методах борьбы с ним) неизменно оказывались тщетными, пока однажды Зенту, изучавший данные по очередной эпидемии, не взял точный план всех домов пострадавшего квартала и не начал наносить на него точки, обозначая ими те места, где лежали мёртвые тела людей, уснувших и не проснувшихся. Работа эта оказалась долгой и кропотливой, но по завершении её Док был поражён: оказалось, что все погибшие находились в центре правильного круга радиусом в несколько сотен метров. И граница это круга была очень чёткой: в одном из домов Ночная Смерть унесла мужа, а жена, спавшая вместе с ним в супружеской постели, осталась жива: роковая граница прошла как раз между их телами. Создавалось впечатление, что откуда-то сверху весь квартал накрыл огромный смертный конус, внутри которого выживших не было. Док Зенту знал о пси-машинах – он даже видел их в действии, излучатели использовались для лечения лучевой шизофрении, – и не мог избавиться от мысли, что смерть людей была вызвана узконаправленным лучевым ударом пси-поля с доселе неизвестными свойствами.

Написав обстоятельный доклад, Док представил его руководству комиссии, а через четыре дня он был арестован по обвинению в распространении наркотиков – в его квартире были обнаружен целый склад пакетов с пандейской травкой и куча денег (надо ли говорить, что ни того, ни другого он за день до этого и в глаза не видел), – и вскоре оказался в лагере для воспитуемых.

Меня казнили бы, сказал он Гаю с горькой усмешкой, или просто пришибли бы где-нибудь в тёмном углу. Но здесь, на дикой южной границе, на счету каждый человек: после Единения все пленные айкры – кроме тех, которые засеяли своими костями Железный Лес, – вернулись на свои Острова, государственных преступников мало – у нас ведь эпоха Покоя-и-Благоденствия, – и ещё меньше охотников работать в этих местах за деньги. Значит, нужны воспитуемые: надо убрать до конца всё старое боевое железо, и главное – на границе надо ставить детекторы слежения за большеголовыми собаками. Эти звери, которые не совсем звери, а скорее всего, совсем не звери, могут стать опасными: очень опасными. И только поэтому я ещё жив – пока ещё жив.

Подождите, сказал ему Гай, но ведь все излучатели давно уничтожены, и даже башни снесены – какое излучение, откуда? И зачем так убивать людей – какой в этом смысл? А ты уверен, спросил его Док, что все излучатели действительно уничтожены? Они были здесь, в лагерях – с их помощью держали в покорности пленных айкров. После репатриации пленных здешние пси-машины были взорваны, но все ли? А если одна из них (или даже не одна) была не разрушена, а припрятана, или, скажем, уплыла за океан? В нашем мире всё продаётся… На каком факультете ты у нас обучался? Энергетики и электроники, ответил Гай. Технарь, значит, резюмировал Док. Вот ты мне и скажи: если такое открытие сделано, можно ли его закрыть, а? И где гарантия, что вместо уничтоженных пси-машин не были построены новые? Вот то-то и оно, студент… А рассказал я тебе всё это только лишь потому, что я знаю, кто ты такой, и потому что нам с тобой надо бежать отсюда, и чем скорей, тем лучше. И побежим мы с тобой завтра же, побежим на восток, к горам Зартак. И если я туда не дойду, дойдёшь ты: дойдёшь и расскажешь горцам всё, что ты от меня узнал. Горцам, переспросил Гай, они что, разве существуют? Я думал, это всё сказки… Да, хмыкнул Зенту, хреновые у тебя были учителя, Гай Заар. Ничего, я сам займусь твоим обучением, дай только срок, только не срок перевоспитания. Ты у меня всё узнаешь: и про Святого Мака, и про Город Просвещения, и про иные миры, и про излучатели, и про сектантов, «желавших странного», и про славную нашу Республику тоже всё узнаешь…