Диана, я потерял надежду. У меня больше нет ни сил, ни желания пытаться предпринять что-то, даже ради тебя. В решении проблемы я по-прежнему не продвинулся дальше отправной точки. На самом деле, если на то пошло, я сейчас даже дальше от цели, потому что, совершенно ясно, делаю посмешище из титула. Несколько раз я пытался получить доступ в высшее общество. Я посетил некоторые места, где собирается так называемый бомонд. Я мог бы написать об этом подробнее, но не хочу тебя расстраивать. Мистер Сиббли в этих вопросах советчик плохой. Он ясно дает понять, что не желает, чтобы наши отношения выходили за рамки деловых. Я перестал спрашивать у него, нет ли писем из Керлейна. Их не было и нет, и я только подвергаю себя дополнительному унижению. Мистер Сиббли любезно пообещал передавать мне послания, если таковые поступят. Правда, я сильно сомневаюсь, что ему когда-либо придется утруждать себя.

Я страстно желаю вернуться в Америку. Я мечтаю забыть Англию, как кошмарный сон, даже тебя, Диана. В минуты отчаяния воображаю друзей и соседей, встречающих меня с распростертыми объятиями. Я мог бы сейчас мирно жить в Фэйр-Мэйден, я был бы там почти счастлив, но… Мое сердце принадлежит Керлейну, вернее, одной прекрасной женщине, чей образ преследует меня.

Я не уеду от тебя, Диана. Не знаю, что я буду делать, но я не покину тебя.

Сейчас снова пойду на улицу. Ходить. Думать. Я сожгу это письмо, какой смысл посылать его. Если б ты знала, как я люблю тебя, Диана! Если во мне и сохранилось еще что-то живое, так это любовь к тебе. Все остальное – мрак и пустота.

Лэд Уокер, он же граф Керлейн.

Лондон, 1 сентября 1815 года

Сэр Джеффри Вир редко ходил ночью по темным лондонским улицам. Он вообще не любил ходить пешком. А сейчас, когда карманы оттягивал немалый куш, заработанный за столом одного из его любимых казино, прогулка была и вовсе не с руки. Однако в ту ночь поблизости не оказалось ни одной наемной кареты. Человеку, добывающему средства на жизнь карточной игрой, лучше поскорее унести ноги оттуда, где он сорвал такой банк, а то может сильно не поздоровиться. Присутствие Ллойда – так звали его камердинера – ему не поможет. Вдвоем им не сладить с полудюжиной пьяных картежников, жаждущих вернуть свои деньги.

Идя по темной улице – Ллойд следовал чуть позади, – сэр Джеффри не терял надежды поймать экипаж. Рано или поздно, но какой-нибудь кеб должен появиться, и даст Бог, это случится раньше, чем они будут настигнуты пьяными негодяями.

– Господи, да куда же подевались все извозчики? – роптал он. – Можно подумать, что сегодня они все куда-то сгинули.

– Поди, пирушка где-нибудь, – походя, заметил Ллойд. – Всех расхватали. Сворачивайте сюда, милорд. Нам на север.

Сэр Джеффри послушно свернул. Какое счастье, что Ллойд так хорошо знает город! Каждый шаг все более приближал их к цивилизованной части Лондона, но до безопасной зоны оставалось по-прежнему далеко. Посещать припортовые казино всегда было рискованно, но что поделаешь? У человека, зарабатывающего на жизнь подобным образом, жажда наживы обычно брала верх над инстинктом самосохранения.

Ночь была сырая и холодная, сэр Джеффри мечтал, чтобы поскорее настало утро. На улицах горели костры. Вокруг них кучками собирался народ – мужчины, женщины, даже дети. Когда сэр Джеффри с Ллойдом проходили мимо, люди, не прерывая разговора, оглядывали их. Порой их окликали женщины, предлагая свои услуги. Сэр Джеффри приподнимал шляпу, улыбался, сожалел о прошедшей молодости. В те дни он бы определенно ответил на подобные приглашения с гораздо большим энтузиазмом. Громкий вздох Ллойда за спиной заставил сэра Джеффри снова улыбнуться.

– Потерпи, мой мальчик, – произнес он сочувственно, – Вот доберемся до дома, и можешь возвращаться искать развлечений.

– Да уж, – заворчал Ллойд, – откуда сила-то возьмется, если так и протопаем пешком.

– Ты еще накаркаешь, черт подери! – в сердцах воскликнул сэр Джеффри. – Выкинь эти мысли из головы. Если мы сейчас не поймаем кеб, мои ноги объявят забастовку.

– И не мудрено при таких-то каблуках, – насмешливо заметил Ллойд. – Дались вам эти дурацкие башмаки! Я вам сто раз говорил, а вы с ними все никак не расстанетесь.

– Ты ничего не смыслишь в подобных вещах, Ллойд. Еще недавно подобные ботинки считались высшим шиком, и ни один уважающий себя джентльмен не стал бы носить ничего. – Сэр Джеффри замедлил шаг. – Что за чертовщина! Посмотри, что там такое?

Ллойд заглянул поверх плеча хозяина, затем обежал вокруг него и присел на корточки возле неподвижной фигуры, лежащей на тротуаре.

– Ограбили, – коротко предположил он, глядя на лежавшего без сознания мужчину.

– Боже милостивый! Он что, мертв?

– Пока нет. – Ллойд потрогал запекшуюся кровь на золотистых волосах. – Видно, разбил голову, когда падал. – Он осмотрел пальто и пробежал рукой по карманам. – Пусто. Поработали основательно. Одежда-то на нем хорошая, как у джентльмена.

– Бог мой, – бормотал сэр Джеффри, – что за глупость! Ну, какой нормальный человек станет ходить здесь без провожатых! Где он может жить?

– Кто его знает.

Сэр Джеффри быстро огляделся. Кругом – ни одной живой души. Подмоги не жди, подумал он, как вдруг какой-то далекий звук привлек его внимание.

– Ты слышишь, Ллойд?

Слуга наклонил голову набок и закивал: до них явственно доносился стук колес приближающегося экипажа.

– Сейчас будет здесь. Ну что, забираем его домой?

До сего дня сэр Джеффри не представлял себя в роли добродетельного самаритянина. Однако пострадавший явно был джентльменом, и только изверг или нечестивец оставил бы его погибать в этом гнусном месте.

– Конечно. И как только приедем, сходишь за доктором, – решительно заявил сэр Джеффри.

– Так ведь и ночь пройдет, – зароптал Ллойд, подсовывая руки под бесчувственное тело незнакомца. – А как же обещанное удовольствие?

– Ллойд, мне кажется, он приходит в сознание. Да. Наконец-то! Посмотри, он открывает глаза.

Лэд напрягся и попытался разомкнуть веки, но это оказалось ему не по силам.

– Здравствуйте, сэр!

Какой-то поганый остолоп орал ему словно глухому. Лэд слабо простонал в ответ.

– Здравствуйте, я говорю! Послушайте, сэр, вы спали полных два дня. Доктор уверяет, что в ближайшее время вы снова станете чувствовать себя вполне сносно.

– Может, от всех этих криков ему только хуже, – заметил кто-то низким голосом.

– Крик – единственное лекарство, которое нас поднимет, – возразил первый, более властный голос. – Видит Бог, мы испробовали все средства – и хоть бы что. Безумно любопытно, кто эта Диана, которую он не перестает звать.