— Нет, ты просто потрясающе информирована. Я начинаю тебя бояться.

— Не надо сарказма. — Смит выключила музыку и всем корпусом повернулась к Кларк. — Бойфренда Джессики зовут Форбс Маккаски, и его отец умирает от удара по голове, после того как в дом проникли грабители. — Она сделала паузу. — И следом полиция вызывает на допрос Оуэна Трейнора. Рискну предположить, какие у него могли быть мотивы…

— Нам нужно было уточнить некоторые детали, Лора, только и всего.

— Не сомневаюсь. Кстати, как прошла встреча с премьером? — Она с удовольствием отметила удивление на лице Кларк и снова улыбнулась. — У меня повсюду шпионы.

— Он хочет, чтобы мы нашли виновного.

— Само собой. Но, кроме того, премьеру требуется срочно найти новое лицо для кампании «Скажи, „да“» и при этом не выставить себя бесчувственным прагматиком. А что Ребус — ведёт себя как пай-мальчик?

— Я ему не мамочка.

— Как ему удалось прилепиться к расследованию дела Сондерса?

Кларк смерила Смит сердитым взглядом.

— Ты рискуешь прослыть всезнайкой, Лора.

— Просто я хорошо информирована, — поправила её Смит. — Ты знаешь, что из-за Сондерса Стефан Гилмур простился с полицией? А теперь он правит большим кораблём, на котором плывут все, кто хочет сказать «нет»…

— Ты собираешься всё это напечатать?

Смит задумалась.

— Несколько неопровержимых фактов не помешали бы. После процесса Левисона[24]наши юристы перестраховываются и вычёркивают всё, что нельзя подтвердить документально.

— Я слишком близко… разглашение материалов следствия… — сказала Кларк, с сомнением покачивая головой. — Меня тут же вычислят…

— Я всё устрою так, что не вычислят, — просто надо знать, как подать материал.

— Я думаю, в настоящий момент мне известно не больше, чем тебе, — возразила Кларк.

— Но наступит момент, когда тебе будет известно больше. Газета постоянно обновляет информацию в режиме онлайн. Если я хотя бы на десять минут опережу всю свору — я выдам информацию первой.

Кларк снова покачала головой. Смит выпятила нижнюю губу, изображая детскую обиду.

— Но я ведь пришла к столу не с пустыми руками, — сообщила она. — Может, ничего за этим и нет, но чтобы продемонстрировать свою добрую волю…

— Что ты нарыла?

— Но ты обещаешь не забыть про меня?

— Не тяни.

Смит несколько секунд помолчала, потом глубоко вздохнула.

— Говорят, — сказала она, — что Форбс Маккаски — тот человек, к которому имеет смысл обращаться, если тебе нужен нелегальный товар высокого качества. Шикарные студенческие вечеринки в квартирах, купленных мамочками-папочками… Сама понимаешь.

— Неужели? Сын министра юстиции?

— Прелестно, правда? Я слышала это от двух проверенных источников. Даже наблюдение установила — со мной фотограф был и всё такое. Но застукать его с поличным не удалось.

— Значит, речь идёт о неподтверждённых слухах? — Несмотря на скептический тон, Кларк заинтересовалась. — А где он берёт товар?

Смит в ответ пожала плечами:

— Не думаю, что это эдинбургское производство. У вас есть сведения о дилерах, которые толкают товар по цепочке?

— Я займусь этим.

— Хочу только тебе напомнить: он сын, оплакивающий погибшего отца. Так что поаккуратнее.

— То есть ты сама не можешь воспользоваться этой информацией?

Смит покачала головой.

— Иначе зачем бы я стала с тобой делиться? — спросила она всё с той же милой профессиональной улыбкой.

Ребус сладко спал в кресле, его разбудил звонок. Номер незнакомый, но он всё равно ответил, протирая свободной рукой сонные глаза:

— Джон Ребус.

— Прекратите дёргать моего отца!

— Джессика? — Ребус подошёл к проигрывателю и снял с пластинки иглу, вхолостую царапавшую диск. Вторая сторона «Пира нищих»[25]— и как только он умудрился почти всё проспать. — Я не знал, что у вас есть мой номер.

— Вы дали Форбсу визитку.

— Дал.

— Слушайте, я не шучу — оставьте его в покое!

— Форбса или вашего отца?

— Отец ничего не сделал… он этого не заслужил… — Она, казалось, с трудом сдерживает рыдания.

— Он что — на вас злость срывает? — спросил Ребус.

— Нет, конечно. Но я же вижу, он себе места не находит. Его имя полощут по телевизору, а теперь ещё без конца кто-то названивает.

— Вы всё ещё в отеле?

— Завтра съезжаем.

— Возвращаетесь в свою квартиру? А ваш отец?

— Ему нужно в Лондон. А вот чего ему не нужно, так это вашего прессинга.

— Тогда расскажите мне, что с вами случилось, — сказал Ребус.

— Вы это о чём?

— Об аварии…

В ответ — тишина. Он уже решил было, что она отключилась, но потом услышал тяжёлый вздох.

— Я не могу, — сказала она. — Они меня убьют.

— Кто вас убьёт? — Он замолчал, давая ей время подумать, но ответа не последовало. — Вы дочь Оуэна Трейнора — никто вас не убьёт.

— Я не могу. Не спрашивайте меня больше.

— Не удивляйтесь, если увидите меня завтра у ваших дверей. Это связано с Форбсом? Или с вашим отцом?

Но на сей раз она и в самом деле отключилась. Ребус перезвонил ей, но ответила её голосовая почта. Он добавил её номер в контакты, потом погладил трубкой по щеке, вспоминая разговор.

«Они меня убьют».

— Кто такие «они», чёрт побери?

Ни слова о Форбсе Маккаски — просто безличное «они». Знал ли об этом Оуэн Трейнор? Или, может, подозревал? Что бы он сделал, узнав, что кто-то угрожает его дочери? Вышел бы из себя? Есть ли у него друзья, к которым он мог бы обратиться?

«Не удивляйтесь, если увидите меня завтра у ваших дверей…»

Он мысленно вернулся к дверям дома Дода Блантайра, к Мэгги, которая стоит там и вся словно светится. Он вспомнил, что она говорила ему в кафе: «…как могла бы сложиться жизнь, будь мы посмелее». И слова Стефана Гилмура вспомнил: «А что, Джон, в твоём шкафу нет скелетов?»

«Мы начинаем врать, изменять, изворачиваться…»