Она понюхала воздух.

– Фу! А ты убирала сегодня в стойлах?

Я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

– У-гу, – соврала я. Главное, чтобы она не сунулась их проверять.

– Тут такая темень, что хоть глаз коли. Почему ты застряла здесь так надолго? Тыква уже наверняка готова.

Я знала, что она не ждет от меня ответа, и это к лучшему.

– Мы не можем больше держать эту кобылу, – вернулась она к своей излюбленной теме. – Может, Уайтинг сможет ее у нас купить?

– М-м-м, – только и смогла промычать я. Я не знала, что ей ответить.

– Если уж он смог потянуть Марию Джонсон, то и нашу лошадь наверняка тоже. В следующий раз, когда увижу его, обязательно спрошу. А теперь быстро неси тыкву. Твой брат уже ждет за столом.

Я слышала, как ты переминаешься с ноги на ногу в коровьем навозе, и не знала смеяться мне или плакать.

Мама направилась обратно в дом.

– Можешь выходить, – прошептала я.

Ты встал и широко улыбнулся.

– Значит, я смогу потянуть Фантом, да?

– Не знаю, – рассердилась я. – Марию Джонсон же смог?

Ты скривился, и я рассмеялась.

– Спокойной ночи, Лукас, – сказала я. – До завтра.

Ты ушел, но последнее слово все-таки осталось за мной.

– Лука-хх? – окликнула я тебя.

Ты вернулся.

– Вытри ноги.

Я взяла кастрюлю с тыквой и пошла ужинать.

Мама отослала меня обратно в хлев за ножом. Сегодня я ощущала такую легкость, мне казалось, что я зернышко, которое носит осенний ветер. То, что мучило меня, куда-то ушло. Я чувствовала необыкновенную свободу.

Я обняла Фантом и поцеловала в нос, а потом и Существо, чтобы она не обижалась. Она достойна лучшего имени, чем просто Существо.

Конечно, Ио. Прекрасная корова.

Я схватила нож и пошла к дому. Я могла бы найти дорогу и с закрытыми глазами. Я жадно вдыхала свежий и теплый осенний воздух, пахнущий влажными опавшими листьями, землей, гниющими яблоками и дымом.

Вдруг неподалеку хрустнула ветка.

Я остановилась и прислушалась.

Еще один шаг. Наверняка это ты, пришел сказать мне то, что не успел. Я дождалась следующего шага. У тебя в руках был фонарь, он горел так тускло, что свет едва проходил сквозь закопченные стекла.

Фонарь приближался. Свет от него отразился в лезвии моего ножа.

Это не ты. Незнакомец гораздо ниже тебя.

Он уже так близко, что мне не убежать.

Я крепко сжала нож и выставила его вперед. Это не мог быть и школьный учитель, он такого же роста, как и ты. Этот человек явно ниже.

– Что ты хочешь? – я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно тверже и угрожающе.

Фонарь замер на месте. Шаги стихли. Раздалось приглушенное рычание, но я так и не смогла определить, чей это голос. Раздался стук металла о металл, фонарь погас. Мужчина в темноте начал двигаться.

Я помчалась к дому, перепрыгивая через ветки, упавшие на тропинку. Мой преследователь, споткнувшись об одну из них, выругался. Вот наконец спасительная дверь и свет из окон. Я влетела в дом, и быстро захлопнув дверь, заперла ее на засов. Мама вскочила со стула и широко открытыми глазами смотрела, как я достаю с верхней полки папино кремниевое ружье. Она выхватила нож у меня из рук, а Даррелл, к моему удивлению, достал из-под матраса папин пистолет.

– Медведь? – спросила мама.

Я пыталась успокоить дыхание и покачала головой.

– Че-овек.

Костяшки маминых пальцев, которыми она сжимала нож, побелели.

– Кто?

– Не знаю.

Мама прижала лицо к стеклу, пытаясь что-то разглядеть в темноте.

– Ты уверена, что там кто-то был? – спросила она через некоторое время.

Я кивнула.

– Нам нужно завести собаку, – сказал Даррелл. Я обернулась и вдруг осознала, что совершенно про него забыла. Одной рукой он сжимал костыль, а второй – пистолет.

– Убери это, – приказала мама, показывая на пистолет. – Если ты потеряешь и вторую ногу, то мы не выживем.

Даррелл покраснел, но ничего не ответил. Мне стало жалко его, хотя признаюсь, эта мысль мне тоже пришла в голову.

Во время ужина, я почти не притронулась к еде. Кто меня преследовал? Это не мог быть Руперт Джиллис. Мистер Робинсон? Конечно, нет. Он гораздо ниже, да и зачем ему? Кто-то из школьных оболтусов?

Кем бы он ни был – он трус. Дай бог, чтобы он оказался достаточно трусливым, чтобы оставить меня в покое.

Я вспомнила о нашем разговоре в хлеву. Неужели все эти годы ты обо мне мечтал? Лучше бы мне этого не знать. Всего несколько дней назад от любого знака внимания от тебя меня бросало в дрожь. А сейчас я сама себе удивляюсь.

Я вспомнила твои слова перед уходом. Что ты хотел мне сказать?

На следующее утро я встала задолго до рассвета. Одевшись, я занялась Фантом, Ио и курами. Ио замычала. Она еще спала и не была готова к моим утренним заботам о ней.

Я взяла ведро, пошла к ручью и погрузила его в темную воду, чтобы набрать воды для поилок. Только я собралась вернуться к дому, как услышала лаянье Джипа и заметила в предрассветной мгле твой силуэт.

Я поставила ведро на землю.

– Это всего лишь я, Джудит, – негромко произнес ты.

– Знаю.

Я ждала, что ты расскажешь, почему ты пришел.

Как хорошо, что я решила больше тебя не любить, но как же трудно, когда ты стоишь совсем рядом.

– Ты рано просыпаешься, – сказал ты, чтобы начать разговор.

Сняв шапку, ты смял ее в руках.

– Я так надеялся тебя встретить. Мне очень нужно что-то тебе рассказать.

Я стояла и молчала. Небо на востоке осветили первые лучи солнца. А ты все мялся и мучился от своей нерешительности.

– Несколько человек организуют экспедицию. Скоро они отправятся искать «логово» моего отца, – в твоем голосе была горечь. – Они надеются найти остатки арсенала и… – ты закрыл глаза, – доказательства того, что это он держал тебя в плену и убил Лотти Пратт.

Оставив ведро, я пошла вперед. Я не знала, что мне еще сделать. Ты последовал за мной. Высокая сухая трава, о которую цеплялись мои юбки, зашуршала.

– Мне хотелось тебя предупредить, – сказал ты. – Кто знает, что будет, если они найдут его дом. И что они там могут найти.