С этими словами она снова широко распахнула крылья и издала крик столь высокий и пронзительный, что меня пробрал озноб. Потом, мощно взмахнув крыльями, она взмыла в воздух, и оказалось, что мой пояс снова зажат в ее гибких когтях.

Мы вылетели из гнезда и быстро понеслись вниз сквозь облака. Я видел, как мелькают в опасной близости огромные нагромождения скал. Облака начали редеть, и я во всех подробностях разглядел эти иззубренные камни, готовые переломать и изуродовать любое человеческое тело, имевшее несчастье упасть на них. Ветер выл у меня в ушах, его дикий голос, казалось, передразнивал тот последний крик женщины-птицы.

Потом я почувствовал, что пояс мой ослаб. Женщина-птица разжала когти, и я начал падать.

— Ты сделал свой выбор, — услышал я ее птичий голос, тающий на ветру. — Счастливого приземления!

И тело мое понеслось навстречу деревьям.

Сперва я услышал треск ломающихся веток и шуршание сотен и тысяч крошечных кусочков дерева и листьев, осыпающихся подо мной. Но теперь я, похоже, падал уже не столь быстро и безостановочно, вместо этого перекатываясь с одной пышной древесной кроны на другую.

До меня смутно дошло, что женщина-птица, должно быть, так и запланировала мое падение, чтобы я и в самом деле не погиб (мысль, явившаяся для меня полной неожиданностью), но остался в живых, чтобы мы могли встретиться с нею снова, как она и обещала.

Все это было для меня изрядным потрясением. Из холода, мира и покоя я перенесся на опушку леса, без конца ударяясь о ветки. И шумели здесь не только деревья, но и сам я без конца вскрикивал. К тому же, хотя ни одна из тех растительных штук, на которые я свалился, не была настолько прочной, чтобы убить или серьезно изувечить меня, они все же обладали достаточной прочностью для того, чтобы причинять нешуточную боль, и я чувствовал, что мои конечности и тело на многие дни покроются множеством ран.

Удары прекратились, и я понял, что мое падение окончено. Я огляделся и увидел, что ветки, в которых я застрял, — это невысокие кусты. Я был спасен, хотя не уверен, что мне когда-нибудь захочется пошевелиться. Однако мне удалось собрать достаточно сил, чтобы застонать.

— Кто там? — окликнул знакомый надтреснутый голос. — Предупреждаю, я сильный маг!

Это был, несомненно, голос Малабалы.

— Это я, — сумел выдавить я, и ребра мои тут же заныли просто от попытки говорить. — Синдбад.

— Еще один Синдбад? — пропищал из леса голос Ахмеда. — Похоже, в эти дни мир просто кишит ими.

Но я услышал предательский треск ломающихся сучьев и шорох листвы, верный знак того, что по лесу ко мне приближается группа людей.

Я снова застонал, чтобы мои спасители лучше поняли, где я нахожусь. Хвала Аллаху, треск и шорох приближались.

— Смотрите! — снова раздался голос Ахмеда. — Это не просто какой-то Синдбад. Это наш носильщик, свалившийся с небес!

Я повернулся на голос и с изумлением увидел уставившиеся на меня лица; все были в сборе — пятеро мужчин, один мальчишка и паланкин.

— Что? — нахмурился Синдбад. — Ох, ну надо же! Полагаю, так оно и есть. Ты должен извинить меня, сын мой. У меня всегда было плоховато с памятью на лица.

О чем торговец говорит? Мы расстались лишь несколько часов назад, и он уже забыл меня? Мне вспомнилось, что говорила женщина-птица насчет возраста Синдбада. Что, если мой покровитель стал слишком стар, чтобы продолжать наше путешествие? Хуже того, что, если у него стало настолько плохо с памятью, что он совсем забыл обо мне, о том, что обещал мне сто динаров?

— Пошли, — велел остальным Джафар. — Надо высвободить его из этих сучьев!

— Что? — перебил его Малабала, вступая наконец в разговор. — Чудо из чудес! Это и в самом деле носильщик!

Кинжал и Шрам выскочили вперед прежде, чем кто-либо другой успел пошевелиться. Они разом выхватили свои кривые ножи.

— Ужасно рады видеть тебя снова, — учтиво произнес Кинжал, подойдя ближе. — Кое-кто из наших знакомых ужасно огорчился бы, если бы мы лишились тебя теперь.

— Это ты просто не захотел нас волновать, — добавил Шрам с почти беззубой улыбкой. — Мы такие ранимые.

Оба взмахнули ножами.

— Какое счастье, что ты дал нам возможность попрактиковаться, — заметил Кинжал, тоже улыбаясь, только улыбка у него была не беззубой, а, напротив, слишком зубастой. — Не хотелось бы, чтобы наши клинки заскучали.

И двое взялись за работу и срубили кусты бесшумно и быстро, расщепив сучья вокруг меня на множество лучин. Я покатился вниз и весьма ощутимо грохнулся на землю.

— Теперь мы квиты, — сообщил Шрам, искоса взглянув на меня. — Услуга за услугу. — Он мгновение полюбовался своим ножом, прежде чем убрать его за пояс. — Так что теперь, может, я убью тебя медленно.

О боже, подумал я. Знай я о такой цене моего освобождения, возможно, предпочел бы остаться в кустах. И все же, судя по тому, что происходило со мной за последнее время, я подозревал, что умру несколько более впечатляющим образом, чем от обычных ножевых ран. Поэтому я с трудом поднялся, не обращая внимания на вопящие от боли мышцы и ноющие кости, во множестве заявившие о своем существовании.

Закончив орудовать ножами, Кинжал и Шрам повернулись ко мне спинами и неспешно зашагали к своему паланкину. Ахмед, однако, быстро подскочил ко мне и попытался поддержать всем весом своего легкого тела, не давая снова упасть.

— Мы рады снова видеть тебя среди нас, о носильщик! — обратился ко мне другой Синдбад. — Ты должен поведать нам о своих чудесных приключениях!

Джафар кашлянул.

— О, разве он не может рассказать прямо сейчас? — спросил Синдбад, и я уловил в голосе торговца жалостные нотки. — Мне так хочется вставить его рассказ в свою историю про восьмое путешествие!

Джафар снова прочистил горло. Старший Синдбад вздохнул и прикусил губу.

— Вспомните о более неотложных вещах, о напыщеннейший из прорицателей, — изрек престарелый мажордом.

— Мой хозяин Синдбад считает, что этот остров ему почему-то знаком, — объяснил мне Ахмед. — Но он еще не смог вспомнить как следует.

Это и впрямь была проблема. Если этот торговец не может запомнить лица, как сможет он узнать остров? И к тому же, судя по тому, что он рассказывал прежде, я пришел к выводу, что его приключения во время визитов на большинство островов приятными никак не назовешь. Я спросил у торговца, так ли это на самом деле.

— Разумеется, — согласился Синдбад, — в сущности, каждый остров, на котором я оказывался, таил в себе некую опасность, не так ли? Это повод задуматься, когда собираешься в путешествие. — Он задумчиво возвысил голос. — Если бы у нас был выбор…