Сотрудники органов однозначно сказали, что использовался какой-то газ. Ольга, как врач, была с ними полностью согласна. Какой именно, определить не представлялось возможным. Химия за последние годы далеко продвинулась вперед, а, так сказать, криминальная химия всегда шла вперед семимильными шагами и опережала официальную.

– У нас в городе зафиксированы преступления с предварительным усыплением? – поинтересовался Алексей у следователя.

Тот кивнул.

– Разумно было бы усыплять, чтобы ограбить, – сказал педантичный немец. – У меня ничего не пропало. И, как я понимаю, у жильцов этой квартиры…

Он резко замолчал и повернулся к Юлии Карловне. Та на пару с сыном произнесла долгое «о-о-о…», потом они, не сговариваясь, бросились к себе в комнату. Сотрудники органов не понимали, что происходит. Даже судмедэксперт оторвался от тела, осмотр которого начал.

– Они богатые? – спросил следователь.

Игорь Петрович хмыкнул. Ольга пояснила, что убитый сосед, Владимир Викторович, был крупным коллекционером. Комнату он завещал ей с братом, а коллекцию – Юлии Карловне с сыном.

– Его же только что убили, да? – уточнил следователь.

– Завтра похороны, – сообщил Вася. – С другой стороны, если бы кто-то хотел добраться до коллекции Владимира Викторовича, то пустить сюда газ мог и раньше. Слушайте, а где баба, которая вчера появилась?

Вася обвел взглядом жильцов квартиры. Все пожали плечами. Отсутствие Александры, приехавшей на поиски мужа и нашедшей его в морге, вызывало самые большие подозрения. Она исчезла. А коллекция находилась в квартире не один год и даже не одно десятилетие. И сигнализации не было никогда.

Вернулись Юлия Карловна с сыном.

– Все на месте, – сообщили они жильцам.

– Оля, сумка этой Александры вроде бы исчезла… – Игорь Петрович посмотрел на сестру.

Ольга со следователем отправились в их с братом комнату, в которой Ольга еще толком не успела осмотреться. Она жильцов квартиры в чувство приводила.

Кровать, на которой обычно спала сама Ольга, а вчера вечером легла Александра, оказалась примята и не убрана. То есть на чистом белье, постеленном Ольгой, только спали или, наверное, правильнее будет сказать: лежали. Спортивная сумка и дамская сумочка исчезли.

– У вас ничего не пропало? – уточнил следователь, осматривая довольно убогое жилище участкового терапевта и санитара из морга. Ради этой комнаты никакие воры в квартиру бы не полезли.

Ольга только усмехнулась. Да, вся мебель у них была или старинной, или старой. Неспециалист назвал бы бельевой шкаф и буфет старыми, но на самом деле они были еще дореволюционными и сделаны из почерневшего красного дерева. Имелся старинный сундук. Остальную мебель покупали родители в советские времена. Ольгина кровать с железными спинками и «чашечками» – уже редкость. Такие или свезли на дачи, или выбросили. Остались они только в старых питерских коммуналках. Игорь спал на диване, который теперь не складывался. Внутри что-то сломалось, но его это нисколько не волновало. Пружина ни в спину, ни в бок не втыкается – и ладно. Вот если бы не раскладывался – другое дело. А так есть еще и отговорка с утра не убирать постель.

У Ольги и Игоря было несколько ценных предметов из посуды, настенная «кузнецовская» тарелка, подсвечники, пара старинных вазочек. В общем, можно сказать, типичный набор петербургско-ленинградско-петербургской семьи, на протяжении нескольких поколений проживавшей в нашем городе, в старой его части. Эти вещи не продали и не сожгли в блокаду (а сколько таких буфетов и шкафов сгорело!), не отнесли в скупку. Они переходили от одного поколения к другому.

При мысли об этом Ольга про себя вздохнула. Ей некому оставлять их семейные ценности, которые на самом деле очень дороги только членам семьи. Она – последняя в роду…

– Куртка этой Александры висит в прихожей, – сообщил Святослав из коридора.

Следователь резко повернулся.

– Вы уверены, что это ее куртка? – уточнил он.

– Я спросил у молдаванок. Не их. Значит, ее. Вещи наших жильцов я знаю. Там из женского вообще-то только Ольгина и Екатерины Афанасьевны. Мамино пальто у нас в комнате.

– Пойдемте, – сказал следователь.

Но сразу же до куртки жильцы и представитель органов не добрались. Судмедэксперт перевернул труп – тот теперь лежал на боку, чтобы жильцы смогли осмотреть лицо. Кол пока так и оставался воткнутым в спину.

Лицо было вампирским.

Екатерина Афанасьевна истово крестилась, повторяя: «Жуть-то какая!» Ольга с Алексеем и братом переглянулись.

– По-моему, это маска из магазина «ужастиков», – высказал свое мнение Алексей. – Я в таком магазине подарки детям своих друзей покупаю. Они почему-то обожают всякие прибамбасы, которыми можно пугать одноклассников.

– Пугают не одноклассников, а учителей и родителей, – со знанием дела сообщила Юлия Карловна и добавила: – Да, и я у нас в школе видела что-то подобное. Клыки, насколько я знаю, продаются отдельно. Но это же взрослый человек!

Ольга вспомнила Нину Георгиевну, к которой сегодня так и не заехала. И вчера не заехала. Ольга чувствовала себя виноватой. Давно следовало собраться!

Но Нину Георгиевну пугали как раз взрослые вампиры, не школьники.

Фотограф сделал очередную партию снимков, после чего судмедэксперт снял маску с лица трупа.

– Посмотрите, пожалуйста, – попросил следователь жильцов квартиры и Алексея, стоявшего рядом с Ольгой и державшего ее за руку.

Никто никогда не видел этого мужчины.

На лице какие-либо особые приметы отсутствовали. Одет был в джинсы, свитер и штормовку. На ногах – чистые кроссовки. Вполне можно было сделать вывод, что человек приехал на машине, а не пришел пешком. На вид – лет 35–37. Не бомж, не ханыга, но и не холеный тип, подобный членам клуба Леонида Саркисовича.

Судмедэксперт стал опорожнять карманы трупа. Борсетка или какая-либо сумка отсутствовали.

В карманах нашлись документы, но фамилия, имя и отчество усопшего тоже ничего не сказали ни жильцам квартиры, ни следственной бригаде. Правда, один документ очень заинтересовал всех.

Это было свидетельство о собственности на комнату в этой квартире. В комнате проживал Ганс, снимавший ее совсем у другого человека, похороны которого уже должны были состояться в этот самый день, когда все жильцы, за исключением отсутствовавшей Ольги, спали крепким сном.

– Ну и дела у вас тут творятся, – покачал головой следователь.

– Секундочку, – подал голос Ганс. – Я официально снимаю комнату. Я заключал договор через крупное агентство и…

– А баба-то, которая за деньгами прибегала, похоже, не знала, что ее мужик комнату продал, – высказал свое мнение Святослав.

Ганс опять хотел что-то вставить, но ему не дали. Жильцы стали высказывать свои версии.