поправил галстук, и защелкнул запонки в манжетах рубашки. Из зеркала на меня смотрел нормальный мужик. Здоровый, полный сил и при этом запакованный в приличный костюм и с бритой лощенной мордой. Только глаза мои бушевали, выдавали истинные чувства. Внутри под кожей все нутро жгло огнем. Хотелось зверствовать. Ломать и крушить. Вырваться на ринг и рахреначить с десяток соперников.

А все потому, что член на сухом пайке уже не первый день.

И трахать шлюх или приставучую Лейлу вообще не тянуло. Все мысли заняла златовласая пианистка. Моя маленькая волшебница, которой стоило проговорить своими пухлыми губками заклинание и член, как змей из кувшина, поднимался до небес.

Давно у меня не было подобной ломки из-за девушки. Я не помнил, хотел ли жену так остро и сильно.

Но знал одно, что больше зверя во мне не удержат никакие оковы. Ни воспоминания о покойной Айсу, которые становились блеклыми. Ни угрызения совести, что я решился на новый брак.

Отныне я признал, что хочу жить. Заново попробовать создать семейный очаг и привести в дом жену.

Пианистка — моя добыча! Сахарное лакомство, которое хочет мое голодное тело. А вспомив, насколько девочка образована и умна, то и в душе для нее появились новые эмоции — гордость обладать таким сокровищем.

Ангелом для нее я не стану. Давно разучился быть с женщинами обходительным, а может и не умел. Не помню.

Но я дал себе установку — усмирять свои припадки агрессии и постараться больше не ломать малышку. Поискать к ней подход. Что стоит мне, опытному кобелю, ублажить и уговорить маленькую неопытную сучку.

Тем более на кону целая жизнь. Можно выдохнуть пар и перестать чудить. Сегодня заберу Нелли к себе в дом и постараюсь быть с ней помягче. По крайней мере, не выебу ее в первую же ночь.

Наверное…

— Не хочешь пересмотреть методы завоевания Нелли? — подключился Эмир, оторвав взгляд от мобильного.

Марат подошел к нему и заглянул в экран.

— Ты с кем переписываешься, брат? — близнецы нахохлились, как петухи на ринге. Эмир спрятал мобилку в карман брюк.

— Отвянь, Марат. Разговор не обо мне. Или ты забыл, что мы едем за невестой старшему?

— И я не собираюсь опаздывать, — подхватив портмоне и ключи от тачки, я пошел первый, как и по жизни.

* * *

Возле дома Городового обычно не было никаких столпотверений. Славик с Таней жили в тихом спальном районе, где было построено всего несколько многоэтажек. В основном вдоль широкой улицы стояли однотипные двухэтажные коттеджи с лужайками на американский манер.

И если в США принято было не ограждать свою территорию глухими заборами, то в нашем городе отличительной особенностью были двухметровые каменные стены. Мне ли не знать. Свою крепость я обнес трехметровой стеной по всему периметру.

Только Марат завернул на светофоре, как меня сразу напрягла ситуация на улице.

Несколько ментовских тачек, карета скорой помощи, и соседи-зеваки, толпой обступившие крыльцо дома Городового. Ворота были распахнуты настежь.

— Это что там творится? — вслух высказался Али.

— Не знаю. Но меня напрягает эта толпа, — пробормотал я нехотя.

Мыслей и вправду стало необычно много. Все тревожные и ядовитые. Они как змеи просачивались в мое нутро и жалили, жалили без остановки, — Притопи, брат, а то пропустим самое важное, — приказал я Марату.

И вправду, из дома вышла Таня со Славиком и вид у них был на миллион долларов… который проигрывают в казино Лас Вегаса за одну минуту.

Только вчера они сияли и радовались обретенной дочери. Как сегодня на женщине вместо лица была пунцовая маска. Слезы блестели на солнце и на ее щеках, и на лице Городового. Приоткрыв окно, я расслышал протяжные рыдания женщины, словно вой волчицы у которой отобрали ребенка.

Таня еле шла. Славик поддерживал жену за талию, хотя глядя на его шатающуюся фигуру, ему самому бы поддержка не помешала.

— Дело дрянь, — изрек Марат, приглядываясь через лобовое стекло.

— И без тебя вижу.

Раздражение на всех и не знание будили во мне зверя. Адреналин зашкаливал, когда я выскочил из тачки, практически на ходу.

В голове складывался мрачный пазл — если Таня и Славик на улице и рыдают в голос, то за кем же приехала скорая?! Уж не за моей ли пианисткой…

— Ублюдок! Подонок! Это из-за тебя… — захлебываясь рыданиями закричала Таня, завидев меня.

На теплый прием я не рассчитывал, но это был перебор. В одичалой бабе неожиданно проснулась сила. Она кинулась на меня с когтями на готове и выпученными глазами. Удивляло не то, что эта обычно интеллигентная дама озверела и пялилась на меня ошалелыми зрачками. Мне было не понятно…

Где, блядь, моя Нелли?!

Удерживая когти Тани одной рукой на безопасном расстоянии от своих глаз, я спросил у Славика:

— Что здесь происходит? Где ваша дочь?

После этого вопроса Таня обмякла в моих руках. Муж кинулся к ней и подхватил, когда она чуть не расстелилась на асфальте.

Видок у них был совсем печальный. Оба в домашней одежде, растрепанные и зареванные.

Вся ситуация кумарила меня с каждой минутой все крепче.

Тряхнув пару раз Городового за футболку я повторял один и тот же вопрос:

— Где моя невеста? Где моя Нелли, вашу мать!

Ответом мне был осипший плач в котором я с трудом разбирал внятные слова:

— Сукин сын! Ты исчадие ада! Мы только обрели нашу кровинушку… нашу девочку… Это ты вчера ее напугал и довел до этого! Из-за тебя, ублюдок, наша дочь покончила с собой…

Хера себе поворот! На меня будто гранитная плита обрушилась.

— Славик, расшифруй, что несет твоя жена?! — громко и четко сказал, чтоб до него дошел смысл вопроса.

Городовой шмыгнул, прижимая Таню и воротя от меня унылую морду.

— Уходи, Ризван, и больше никогда не появляйся мне на глаза. Может ты и считаешь себя всесильным, но поверь, если я еще раз тебя увижу, то без сомнения возьму грех на душу. Отец, оставшийся дважды без своего ребенка это страшное оружие. Мне больше терять нечего…

Славик подхватил Таню крепче и повел обратно к дому. В дверях послышались шаги и голоса медиков.

— Это полный пиздец…Похоже, Нелли наложила на себя руки! — сказал Марат за моей спиной.

Я уже и сам понимал, что неспроста вся эта кутерьма закружилась. И менты, и скорая, и Городовые, потерявшие страх и интеллигентный облик…

— Чушь какая-то. Не могла девчонка вскрыться, — я вспоминал, что вчера не настолько сильно обидел ее. Да и моя златовласка детдомовская. В ней чувствовалась сила бойца, стальной стержень характера,