Зато вскоре вышла картина Бориса Григорьева и Евгения Ташкова «Пароль не нужен», где Николай Губенко прекрасно сыграл Блюхера. Следом — «Майор Вихрь» с Бероевым, Стржельчиком и Павловым в главных ролях. И два эти фильма сразу всем полюбились. Папе всегда хорошо работалось с Борисом Григорьевым, позднее он талантливо снял «Петровку, 38» и «Огарева, 6». Любил режиссера Александра Бобровского, снявшего «Исход».

Отец был человеком большого вкуса и не терпел сентиментальности и похабщины. Часто вспоминал рассказ Мэри Хемингуэй. Хем, придя на просмотр слащавой картины, сделанной по его книге «Прощай, оружие!», тяжело смотрел на экран, а когда под занавес в кадре появились два голубя, символизировавшие, по режиссерской задумке, чистые чувства героев, фыркнул: «А вот и птички!» — и вышел из зала.

Любимыми папинами фильмами были «Золушка» (1947 год), «Фанфан-Тюльпан», который они смотрели с мамой десять раз, «Подвиг разведчика», «All that jazz»[12] Боба Фосса с Роем Шнайдером — грустный фильм об уходе художника, «Французский связной» и «Двенадцать рассерженных мужчин». Один раз сам убедительно сыграл в эпизодической роли у Тарковского в «Солярисе». Он изображал скептически настроеного профессора, не верившего в существование параллельных миров, и единственную фразу: «Но там же одни облака, я не вижу ничего, кроме облаков!» — произнес искренно и темпераментно…

«По моим книгам очень легко снимать, — говорил отец, — режиссеру достаточно открыть роман, сказать оператору „Мотор“ и следовать тексту».

Конечно, он несколько утрировал, но в главном был прав: режиссеров, следовавших тексту и идее, ждал успех, а те, кто начинал «досочинять», проваливались.

Фильм «Семнадцать мгновений весны» дался отцу нелегко. Первые проблемы возникли в процессе работы над литературным сценарием, в 1969 году. Рецензент Л. Безыменский потребовал усилить роль Центра: по его мнению, Штирлиц был брошен на произвол судьбы. Папе, знавшему, что Центр «руководил» своими агентами весьма своеобычно (от Зорге открестился, а Шандора Радо посадил в тюрьму), идти на уступки не хотелось, но пришлось — без этого сценарий бы не утвердили. Появились шифровки из Центра.

Отец уже готов был отдать сценарий на «Ленфильм», но в последний момент Татьяна Лиознова убедила его запустить картину на студии Горького. Нельзя сказать, что работать им было легко. Коллизия двух талантов чревата конфликтными ситуациями. Все началось с выбора актеров. Лиознова на главную роль прочила Арчила Гомиашвили. Папа Арчила любил и как актера, и как человека, но был категорически против из-за его неарийской внешности. 1:0 в пользу отца — утвердили Тихонова. Хотя в документальном фильме, снятом к двадцатипятилетию «Мгновений», кто-то из порядком постаревших и многое забывших вспоминавших утверждал обратное. Мама тогда ахнула: «Да что же они выдумывают, ведь Юлька Тихонова отстоял!»

Папа очень любил этого красивого и талантливого актера, умевшего замечательно играть раздумье. «Славочка, как тебе удается так гениально думать в кадре?» — спросил он его однажды. «Очень просто, Юлик, — прокручиваю в голове таблицу умножения», — якобы ответил Тихонов. Не знаю, правда это или папа в очередной раз меня разыграл, но когда я упомянула про этот смешной эпизод в юбилейном фильме, Тихонов был недоволен. Почему? Это же, если он действительно такое придумал, гениальная актерская находка.

Отец долго не соглашался включить в сценарий сочиненную Лиозновой сцену встречи Штирлица с женой, зная, что ни одна секретная служба на такой риск не шла. Лиознова настояла. При трансляции прекрасно сыгранной, но абсолютно неправдоподобной сцены многомиллионное женское население сладостно рыдало, а разведчики подняли отца на смех: «Ну, Борода, ты загнул!»

Папа не только написал сценарий, но и просмотрел километры кинохроники, выбрав лучшие кадры, и много работал с актерами, а наградили всех, кроме него — автора. Будто и не было такого — Семенова.

Вспоминает актер Лев Дуров.

Семенов был, конечно, редкий, потрясающий человек. Даже его обиды носили какой-то вселенский характер. Когда наверху было решено наградить создателей картины «Семнадцать мгновений весны», то в наградном списке не оказалось только одного человека — автора, писателя Юлиана Семенова. Он был безутешен. «Бог с ними, — говорил я ему, — ну нет и нет. Вот и меня вычеркнули из списков, потому что негодяи перевесили по спискам положительных». — «Лева, это я их родил… Я родил Штирлица, всех… всех, ну как же так…» Это была скорбь создателя, которого отрывали от детей. Именно скорбь, а не оскорбленная амбиция.

«Спохватившись», власти наградили отца вдогонку Премией братьев Васильевых в 1976 году, но, как говорится, «дорого яичко к Христову дню»…

Папины попытки следовать исторической правде были остановлены и при съемках фильма 20 декабря на «Мосфильме» в 1980 году. Всполошился Институт марксизма-ленинизма: как враги революции смеют нападать на Ленина и большевиков?! Приведу, к примеру, несколько фраз, которые должны были произносить персонажи в фильме.

Б. В. Савинков угрожает: «Солдат одурманили пропагандой большевиков, немецких наймитов. Мы расстреляем их во главе с Лениным и спасем матушку-Россию от большевистских узурпаторов». А. М. Каледин диктует телеграмму: «Совет народных комиссаров считаю бандой преступников». В. М. Чернов: «К так называемым народным комиссарам мы относимся, как к узурпаторам власти». Председатель подпольного Временного правительства: «Мы свалим Ленина, ни один честный человек не станет работать с большевиками!» Л. Г. Корнилов: «Я этого немецкого шпиона на фонаре прикажу повесить».

«Нет, так не годится!» — ответили отцу. И ученые мужи вынесли вердикт: «Было бы непозволительным, если бы устами врагов революции с экранов телевидения порочилось святое имя вождя Великого Октября».

Хорошенько искромсав, фильм выпустили. От первоначальной папиной идеи там почти ничего не осталось.

…Папе очень хотелось, чтобы в «Бриллиантах для диктатуры пролетариата», где Исаеву-Штирлицу чуть больше двадцати, сыграл сын Тихонова, копия старшего. Но что-то не сложилось у режиссера, и он взял Ивашова. Потом просил Тихонова сыграть 67-летнего Штирлица в «Бомбе для председателя», но тот не захотел гримироваться под старика. Так что сделать сериал по всем романам с одним актером не получилось, но папа надеялся, что когда-нибудь такой сериал снимут на телевидении. Он считал, что телефильму не нужны десятитысячные массовки, кони и автогонки. «Телевидение должно быть глаза в глаза и слово в слово. Главное — слово. Плюс хроникальный проезд по городу на машине, ночью. Плюс точная музыкальная фраза». Для отца классикой был фильм «Двенадцать рассерженных мужчин». Одна декорация, великие актеры, рапирность диалога, а в результате — нестареющая картина.

Фильм «Не самый удачный день», снятый по папиной повести «Дунечка и Никита», был любопытен тем, что прототипы в нем исполняли самих себя. Никиту играл молоденький Никита Сергеевич Михалков, к которому папа привязался, когда тот был девятилетним мальчиком. Тогда же разглядел недюжинный актерский талант и убедил Наталью Петровну, мечтавшую сделать из сына музыканта, что его путь — театр и кино. Дунечку сыграла маленькая Даша. Фильм рассказывал об одном дне молодого писателя, поссорившегося с женой, и о его юном свояке, взявшем на себя заботу о маленькой племяннице на время, пока родители помирятся. То есть, по сути дела, о нашей семье…