А Берегиня, сидя внизу, в маленькой шлюпке, смотрела не на Капитана, а на волны. На волны, которые становились всё больше и больше.

Мэгги-Мэри пора появиться. Самое время.

– Где ты? Ау! – крикнула Берегиня. – Отзовись! Где ты?

Она сидела в шлюпке, нервно поглаживая её края ладонями. Дерево было тёплым и гладким.

Внезапно у неё возникло чувство, что всё это когда-то уже происходило с ней, что она вот так же держалась уже за края шлюпки, качавшейся на волнах. Вот только шлюпка была другая.

Воспоминание оказалось таким ярким, что у неё перехватило дыхание. Всё происходило точно так же. Но была другая шлюпка – ещё меньше. И было это давным-давно.

Она сжимала края шлюпки, качавшейся на всё растущих волнах.

Когда-то это всё уже было. Когда?

Свернувшись калачиком, она улеглась на дно лодки, тесно прижавшись к Верту. Верт весь дрожал. Свет луны, совершавшей свой путь по небосводу, померк, и шлюпка внезапно стала набирать ход. Казалось, её кто-то толкает вперёд. Берегиня снова села на скамейку и огляделась по сторонам.

И вдруг справа… Она протёрла глаза и присмотрелась получше. Наверное, ей только показалось в рассеянном лунном свете. Или это всё игра воображения? И тут она увидела это с другой стороны. Слева.

Огромный плавник.

Он описывал круги вокруг шлюпки. Берегиня сползла на дно, прижала к себе Верта и крепко обняла его. Другой рукой она сжимала талисман, висевший у неё на шее. Плоский диск холодил пальцы, но она не разжимала их.

Прохладный ночной ветерок влетел в приоткрытое окошко, покружил над спящей Синь и притаился на её подушке. Во сне Синь поёжилась и натянула простыню до подбородка. Она спала крепко. Так крепко, что даже не почувствовала, если бы легонько постучали по её плечу.

В конце концов, не всякий может видеть и слышать духов. Не всякий чувствует их прикосновение.

Паря высоко-высоко над шлюпкой в ночном небе, Капитан тревожно крикнул: «Давай! Давай!» Какая досада, что его друзья, девочка и пёс, не умеют летать. Он много раз пытался научить их, но, даже когда Берегиня порой размахивала своими беспёрыми руками, ему становилось ясно, что у неё ничего не получится. Нельзя летать, когда у тебя нет перьев.

Он парил над волнующимся океаном, но даже с высоты не было видно берега. Его охватила тревога. Он не знал, что они уплыли так далеко от суши.

Чайки обычно инстинктивно определяют, где находится берег, но повреждённое крыло Капитана не работало как надо, и это сбивало его с курса. Придётся подняться ещё выше и постараться разглядеть огоньки и дома на берегу.

«Давай! Давай!» – подбодрил он сам себя. И стал набирать высоту. Его белые перья отливали серебром в лучах лунного света.

Берегиня покрепче прижала к себе Верта. Какое счастье, что он здесь вместе с ней! Оставалось надеяться, что плавник, кружащий возле шлюпки, – это не акула. А если акула? Очень может быть. Она заставила себя открыть глаза, приподняться и посмотреть за борт. И сразу увидела плавник. Он был огромным. Вот он приблизился к шлюпке… и вдруг пропал.

Верт жалобно заскулил. Берегиня зарылась лицом в его лохматую шерсть. И в этот момент шлюпка пошла вверх.

Всё выше и быстрее. А потом так же стремительно «Стрелка» понеслась вниз. Шлюпка шла то вверх, то вниз. Она то взлетала, то падала, то взлетала, то падала, то взлетала, то падала, а Берегиня всё крепче и крепче обнимала Верта.

Но объятия Берегини не могли удержать шлюпку, что неслась по гигантским волнам, то вздымаясь вверх, то обрушиваясь вниз. Её объятия не могли утихомирить взволнованный океан и справиться с мощью волны, которая вырвала из её рук Верта и потащила за корму. Верт жалобно взвизгнул. Не помня себя, Берегиня рванула за ним, но не успела. Океан выхватил у неё Верта, волна поволокла его прочь, прочь от Берегини и от шлюпки и швырнула в кипящую, яростную водяную бездну. А обезумевшей от горя и ужаса Берегине оставалось лишь кричать ей вслед:

– НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! ОТДА-А-А-А-АЙ!!! ВЕ-Е-Е-Е-ЕРТ!!!

Берегиня пыталась изо всех сил дотянуться до Верта, свесившись за борт так, что деревянный край шлюпки больно врезался ей в живот. Но ей не удалось поймать пса; его смыло за борт, когда огромная волна стала поднимать их всё выше, а потом обрушила вниз, в водяную бездну. Кругом, куда ни глянь, была стена воды, словно шлюпка попала в глубокую яму. А затем опять – вверх, вверх, вверх.

Вверх.

Вниз.

Вверх.

Вниз.

Вверх.

Вниз.

Берегиню бросало от одного борта к другому. Она ударилась о скамейку, больно ушибла локоть, потом её кинуло на корму. Бум! Бах! Наконец она схватилась за края шлюпки, схватилась изо всех сил и, крепко держась, постаралась разглядеть за бортом Верта. Не промелькнёт ли где-нибудь оранжевый спасательный жилет?..

Нет. Ничего похожего на жилет и на Верта.

– ВЕРТ!!! – крикнула она. – ВЕ-Е-Е-Е-ЕРТ!!!

И ей почудилось вдруг, что весь Мексиканский залив огласился её отчаянным воплем, который то взмывал вверх, то обрушивался вниз вместе с гигантскими холодными горько-солёными волнами.

«Верт-Верт-Верт» – стучало сердце в унисон её возгласам.

Берегиня звала пса снова, снова и снова:

– Верт! Верт! Верт!

В ответ ничего.

Пропал Верт.

Остался только плавник, нарезающий круги у шлюпки.

Второй волновался всё больше и больше. Он принялся повизгивать и царапать дверь. Доуги сделал большой глоток из дымящейся чашки кофе.

Второй вздрогнул; в тот же миг налетел порыв ветра, и дверь задребезжала.

«Тяв-тяв-тяв-тяв!» – Он бегал кругами возле хозяина, уверенный, что тот тоже слышал, как беснуется ветер.

И, словно отвечая на мысли Второго, Доуги сказал:

– Д-д-да, д-д-дружище, я с-с-слышу.

Второй бегал взад-вперёд – от хозяина к двери и обратно. «Р-р-р-р. Пор-р-ра. Пор-р-ра. Пор-р-ра». Снова подбежав к Доуги, он лизнул его пальцы, торчащие из сандалий. Доуги засмеялся и, нагнувшись, подхватил пёсика на руки.