– Как, кто? Я.

– За что это?

Я устремил на нее взор, какого, строго говоря, ни один племянник не должен устремлять на родную тетку. Но я пришел в страшное негодование.

– Вы что же, меня не слушали?! – горячо спросил я ее. Она не менее горячо мне ответила:

– Разумеется, я тебя не слушала. Неужели ты воображаешь, что, когда мне угрожает потеря лучшего повара на всю Центральную Англию, я могу еще уделять внимание твоим дурацким разговорам? Что ты там болтал?

Я выпрямился. Слово «болтал» больно ранило меня.

– Я просто сообщил вам, что Л.Дж. Троттер захлопнул дверцу сейфа, в результате чего я не смог положить злосчастное ожерелье на место, и похищенная драгоценность осталась у меня на руках.

– Ну и что?

– Я также рискнул предсказать, что не успеем мы оглянуться, как сюда явятся полицейские инспекторы с сержантами, сграбастают меня в охапку и уволокут в кутузку.

– Какая ерунда. Почему кто-то может подумать, что ты к этому как-то причастен?

– Ха-ха,- произнес я. Этакий короткий, горький смешок.- Вам не кажется, что когда эта штука обнаружится у меня в кармане, могут возникнуть некоторые подозрения? Того гляди меня задержат, найдут при мне краденое, и не надо читать много детективных романов, чтобы знать, каково приходится злосчастным, у которых при себе находят краденое. Им достается так, что не обрадуешься.

Тетя Далия пришла в волнение. В благополучные времена моя тетя бывает непредсказуема, насмешлива и придирчива, когда я был моложе, она нередко давала мне по уху, если находила, что мое поведение того заслуживает; но стоит черным тучам сгуститься над Бертрамом, и она – в гуще схватки работает кулаками направо и налево.

– Дело плохо,- произнесла моя тетя, подняла с полу маленькую скамеечку для ног и запустила ею в фарфоровую пастушку на камине.

Я подтвердил это и добавил, что не просто плохо, а ужасно.

– Придется тебе…

– Т-с-с-с!

– Что?

– Т-с-с-с!

– Что значит: Т-с-с-с?

А зашипел я потому, что услышал за дверью приближающиеся шаги. Однако объяснить ей это я не успел, так как ручка двери резко повернулась, и вошел дядя Том.

Я определил на слух, что у моего родича, вернее – свойственника, не все в порядке. Потому что, когда у дяди Тома на душе забота, он бренчит ключами. Сейчас ключи тарахтели так, будто дядя играет на ксилофоне. А выражение лица было мрачное и страдальческое, какое у него появляется при известии, что на конец недели ожидаются гости.

– Это наказание Божие! – воскликнул дядя Том, весь клокоча.

Тетя Далия постаралась скрыть собственную тревогу за улыбкой, которую она, наверное, считала приветливой.

– Ах, это вы, Том? Заходите, заходите, составите нам компанию. Что вы называете наказанием Божьим?

– Все вот это. Я расплачиваюсь за то, что по слабости характера позволил вам пригласить сюда этих проклятых Троттеров. Так и знал, что случится что-нибудь ужасное. Чувствовало мое сердце. Когда в дом набиваются такие люди, того и жди несчастья. Само собой понятно. У него лицо, как у крысы, у нее добрых двадцать фунтов лишнего веса, а ее сынок носит баки. Безумием было допустить, чтобы они переступили наш порог. Вам известно, что произошло?

– Нет. Что же?

– Кто-то украл ее ожерелье!

– Боже правый!

– Я так и думал, что вы воскликнете: «Боже правый!» – с мрачным удовлетворением в голосе сказал дядя Том.- Сейчас она остановила меня в коридоре и попросила открыть сейф, так как она хочет надеть к сегодняшнему ужину свои жемчуга. Я отвел ее в холл, отпер сейф, а их там не оказалось.

Я мысленно приказал себе сидеть тихо.

– Вы хотите сказать, они пропали? – уточнил я. Он бросил на меня довольно раздраженный взгляд.

– Ты соображаешь быстро, как молния,- заметил он. Ну, а что в этом дурного?

– Но как это могло случиться? – спросил я.- Разве сейф был открыт?

– Закрыт. Но, по-видимому, я оставил его открытым. Суета с обмороком этого треклятого Сидкапа могла отвлечь мое внимание.

Тут он чуть было опять не сказал, что, мол, вот какие веши случаются, когда пускают в дом подобную публику, но не сказал, верно вспомнил, что его он пригласил сам.

– Так что вот,- сердито продолжал дядя Том.- Должно быть, кто-то оказался возле сейфа, когда мы поволокли его наверх, увидел, что дверца сейфа открыта, и воспользовался удобным случаем. Старуха Троттер всполошилась, я едва уговорил ее немного обождать и не посылать сразу за полицией. Сказал, что надо сначала тихо самим провести расследование, это может принести результат получше. Скандал нам совсем ни к чему. Но навряд ли бы я ее уломал, если бы не молодой Горриндж, он подошел и поддержал меня. Вполне толковый юнец, этот Горриндж, хотя и носит баки.

Я непринужденно откашлялся. По крайней мере, постарался, чтобы получилось непринужденно.

– Какие же шаги вы намерены предпринять, дядя Том?

– Я намерен во время ужина извиниться и уйти, сославшись на головную боль,- она у меня и вправду имеется, да будет вам известно,- и обыскать все комнаты. Глядишь, может быть, и нападу на след. А пока что пойду выпью. Вся эта история на меня очень неприятно подействовала. Не хочешь пойти со мной пропустить по рюмочке, Берти, мой мальчик?

– Я, пожалуй, еще останусь, если вы не против,- ответил я. – Мы тут с тетей Далией беседовали о том о сем.

Дядя Том исполнил финальное арпеджио на ключах.

– Ладно, как угодно. Но мне, в моем теперешнем состоянии, кажется странным, что кто-то может отказаться от выпивки. Ни за что бы не поверил, что такое возможно.

Дверь за дядей Томом закрылась, и тетя Далия с хрипом выдохнула воздух.

– Уфф! – произнесла она.

Я нашел, что это метко сказано.

– Что нам теперь делать, как вы думаете? – спросил я ее.

– Я знаю, что бы я хотела сделать: поручить разрешение всех наших трудностей Дживсу, если бы некоторые умники не умудрились отпустить его на пирушку в Лондон, когда он так нужен нам здесь.

– Он мог уже возвратиться.

– Позвони Сеппингсу и спроси. Я надавил звонок.

– Э-э, Сеппингс,- сказал я, когда он явился со словами: «Вы звонили, мэм?» – Дживс еще не вернулся?

– Вернулся, сэр.

– Тогда пошлите его сюда со всей возможной скоростью. Несколько мгновений спустя вышеназванный персонаж был уже среди нас, такой головастый и сообразительный, что сердце мое взыграло, словно я увидел радугу в небесах.

– О, Дживс! – простонал я.

– О, Дживс! – простонала и тетя Далия, дыша мне в затылок.