Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Света вдруг вспомнила, что в ванной, кажется, нет банного полотенца. Ну да, точно, забрала в стирку, а новое не повесила… Кажется…
Прошла к шкафу, достала сложенное полотенце, затем подумала, что надо бы и самой быстренько принять душ после Виктора, а то нехорошо получается: болталась по моргу, а теперь собралась за сыном… Времени остаётся маловато, но ничего, сегодня в садике корпоративов не намечается, двадцать-тридцать минут погоду не сделают.
Думала она на ходу, торопливо разоблачаясь и натягивая короткий купальный халатик.
— Кого ты обманываешь? — спросила Света у зеркала, вделанного в дверцу шкафа. — Зачем ты обманываешь?
Отражение ответило виноватой улыбкой.
Подойдя к ванной с полотенцем в руках, она коснулась ручки двери и замерла, не решаясь на неё нажать. Ручка изнутри блокировалась защёлкой, и если сейчас не двинется вниз, то она, Света, будет чувствовать себя полной дурой.
Хотелось уйти. Стало противно при мысли, что бывший вот так легко и спокойно…
Ручка легко повернулась.
Дверь открылась, Света шагнула внутрь, и сознание полностью и безоговорочно капитулировало.
Материя всё-таки первична.
Она лежала на кровати и испытывала троякие чувства. Во-первых, презирала себя за слабость. Во-вторых, злилась на Виктора, который её слабостью воспользовался. А в-третьих, ей было безумно хорошо.
— Красивое кольцо, — заметил бывший.
— Твоё, — лениво напомнила Света. — Обручальное.
— Я про другое.
— Про какое? — Она поднесла к лицу руку и удивлённо уставилась на мизинец, который мягко охватывала серебряная змейка.
— Кто подарил?
— Ты его не знаешь.
— Судя по мастерству исполнения — школьник. Хорошо, если класса одиннадцатого… — Бывшему показалось, что он удачно пошутил. — Совращаешь малолетних?
— Дурак.
Змейка вернулась, хоть и была продана. Хотя… А ходила ли она в скупку? Продавала ли кольцо грубоватому старику по цене лома? Было ли это? После всех событий последних дней Света уже ни в чём не была уверена.
А змейке скорее обрадовалась.
Почему-то.
Вновь упала на спину и принялась бездумно наматывать на палец локон.
— Ревнуешь?
— К школьнику?
— Ты не знаешь точно.
— Захочу — узнаю.
— И что сделаешь?
— Голову ему оторву.
— Да, конечно…
Но ей было приятно: ревнующий мужчина рядом. Пусть ненадолго. Пусть бывший. Главное — ревнующий.
Приятно.
— У меня такое чувство… — произнёс Виктор.
Не договорил, приподнялся на локте, потянулся куда-то… Света подумала: «Если скажет, что у него такое чувство, будто этих четырёх лет не было, или предложит начать всё сначала — врежу… Несильно… Подушкой…»
— …что мы уже немного опоздали за Кириллом, — закончил Виктор, дотянувшись до будильника и повернув его к себе.
Света взглянула на циферблат и пулей выскочила из постели.
— Отвернись!
Бывший изумлённо поднял брови:
— Где логика, Светик? Мы только что…
— Отвернись, я сказала!!
Он пожал плечами и отвернулся.
— А теперь марш в ванную, одевайся, — скомандовала Света уже из-за дверцы шкафа. — Выходим через пять… нет, через десять минут.
— Побриться так и не успел, — вздохнул Виктор, медленно проводя пальцами по щетине. — Впрочем, так сейчас модно.
— Будешь как все.
Он хмыкнул, но промолчал.
На улице она резко сказала:
— Мне в ту сторону.
— Я провожу.
Света почувствовала нарастающую злость:
— Кажется, мы договорились?
— Уговор в силе. До ограды садика — и ухожу.
Спорить было некогда. Она собиралась прийти в садик в шесть, максимум в половине седьмого, и… и опять заявится почти к закрытию. Света повернулась и быстро пошла. Виктор догнал, пристроился рядом.
Она шагала молча, говорить ни о чём не хотелось. Свете казалось, что, если ни словом, ни мыслью не вспоминать только что произошедшее, оно станет нереальным, невзаправдашним, как сон с монстром-Пончиком. Виктор, словно чувствуя её настроение, тоже не пытался завязать разговор.
Путь отнял минут десять, не более. У металлической ограды садика Света произнесла:
— Пришли. Мне прямо, тебе — в любую другую сторону.
И добавила не без издёвки:
— Приятно было повидаться.
— Мне тоже, — ответил Виктор, издёвку словно и не почувствовавший.
Для экономии времени она не стала идти в обход, к воротам и главному входу. Прошла на территорию сквозь узенькую боковую калитку и сразу оказалась у дверей группы «Светлячок». На низеньком крылечке обернулась, но фигуры в камуфляжной куртке у ограды не увидела.
Ушёл…
На лестницу, ведущую на второй этаж, Света попала свободно, но наверху дверь детской раздевалки оказалась запертой, пришлось стучать.
Воспитательница Леночка — молоденькая, второй год после педучилища, — уставилась на неё, как на восставшего из могилы мертвеца. На приветствие не ответила, побледнела, широко раскрыла глаза, пыталась что-то произнести, но изо рта вырывались отдельные невнятные звуки.
— Что случилось? Где Кирюша? — спросила Света, заглядывая за плечо воспитательницы — обычно в этот момент сын, услышав её голос, уже бежал к дверям с криками: «Мама, мама!»
Леночка в ответ повела себя более чем странно: развернулась и опрометью бросилась назад, через раздевалку, обратно в игровую. Света поспешила за ней.
В игровой всё оказалось тихо и спокойно, трое припозднившихся детишек за столиком играли в какую-то игру с фишками и кубиком.
Кирюши среди них не было.
Леночка на подопечных не обратила ни малейшего внимания. Подскочила к окну, отодвинула занавеску, всматривалась, почти прижавшись лицом к стеклу.
— Где Кирюша?! — Света почти кричала, дети прервали свой турнир и смотрели на неё с опасливым удивлением.
— Вон… она… вы… он… а вы… — У Леночки прорезался-таки дар речи, но мысль выразить связно она никак не могла, не получалось, и наконец просто показала рукой куда-то на улицу.
Света приникла к стеклу.
От главного входа садика тянулась к воротам подъездная дорога, обсаженная молодыми липами, можно сказать, аллея. Не длинная, едва полсотни ярдов.
По аллее шли к воротам двое, и уже преодолели половину пути. Женщина и мальчик, держащийся за её руку.