И снова мне улыбается удача.

Ко мне лёгким галопом в сопровождении троих подручных подъезжает превосходный командир по имени Протомах, которого товарищи за полноту прозвали Пончиком. Сегодня его копейщики осуществляют передовую разведку.

— Ну, Пончик, что-нибудь разузнал?

— Не без того, господин.

Река Пинар неглубока (мы перебрались через неё вброд четыре дня тому назад, не замочив бёдра), но берега, особенно на той стороне, где находится неприятель, у неё крутые и густо поросли ежевикой. Протомах сообщает, что там, где утёсы не слишком круты, неприятель вбил частоколы.

— Почему его кавалерия на этом берегу реки?

— Прикрывают пехоту, которая разворачивается на том берегу. Конники выехали вперёд при нашем появлении, на тот случай, чтобы наша кавалерия не атаковала не успевшую построиться пехоту.

Этому сообщению нет цены. Из него следует, что Дарий намеревается обороняться; он уступил инициативу мне.

Слева море. Ровная местность. Поле для кавалерии. Справа изрытые оврагами подножия холмов поднимаются к кряжу в форме полумесяца, куда теперь, чтобы создать угрозу для нашего правого фланга, тысячами устремляется неприятельская лёгкая пехота. Хотя мы стоим в пяти стадиях от вражеского фронта, это крыло врага растянулось за пределы нашего фланга.

Галопом возвращается из разведки Сатон, сын Сократа Рыжебородого. Ему семнадцать, и он горяч, как молодая гончая (поэтому при нём, для пригляду, неотлучно находятся два доверенных десятника его отца).

— Новые персы здесь, господин!

Юноша указывает на два развёрнутых боевых знамени на каждом крыле персидского фронта.

— Видишь их змеев?

Уже несколько месяцев шпионы и дезертиры доносили о создании нового подразделения под названием «царская дружина», сформированного, вооружённого и обученного специально для борьбы с нами. Сведения об этом отряде скудны: известно лишь, что отряд пеший, сформирован исключительно из рождённых персами, а командует им Бубак, родич Дария и сатрап Египта. Значит, они тоже здесь.

Я интересуюсь численностью и вооружением нового формирования.

— Сорок тысяч, — отвечает молодой Сатон, не задумавшись ни на секунду. — Все копейщики, лучников нет. Строй каждого крыла имеет четыре сотни бойцов по фронту и полсотни в глубину.

— Ты останавливался, чтобы сосчитать их по головам? — шутливо спрашиваю его я.

Но он совершенно серьёзен.

— Они защищены шлемами, длинными кольчугами и плетёными щитами в человеческий рост, такими, как у египтян.

Он указывает на центр вражеской линии.

— Солдаты, занявшие позицию между крыльями «царской дружины», — это наёмники, тяжёлая эллинская пехота. Воины Тимонда, Патрона и Главка; мы видели значки каждого из них. Их фронт растянулся примерно на полторы тысячи локтей. Определить глубину строя мне не удалось из-за складок местности.

Кроме того, юноша докладывает, что неприятельские лучники, числом около двух тысяч, уже перебрались на ближний берег, прикрывая вражеский левый фланг в разрыве между новым отрядом и кавалерией. Слева собрались пращники.

— Мидяне, — продолжает сын Сократа, — держатся на виду тремя отрядами, один за другим. Их оружие — длинные тростниковые луки.

— Мой друг, — говорю я юному Сатону, — даже от твоего достойного отца мне не доводилось получать более обстоятельного донесения.

Я отпускаю молодого человека, и он возвращается в своё подразделение, сияя от гордости.

Наши войска дислоцируются в обычном порядке. Кавалерия Дария разворачивается за рекой. Эти отряды, общим числом от двадцати пяти до тридцати тысяч, даже рассредоточившись вдоль побережья, составляют в глубину почти десять стадиев.

Мой отец говаривал, что атаковать численно превосходящего врага всё равно что бороться с медведем: «Ты должен успеть вонзить кинжал ему в сердце, прежде чем медведь сомнёт тебя лапами».

После Херонеи я решил, что план каждого последующего сражения должен быть проще плана предыдущего. Я уже хорошо представляю себе сегодняшнее столкновение, точнее, ту форму, в которую хочет облечь его Дарий. Но вижу и нечто иное: ту форму, которую намерен навязать ему я.

Дарий представляет себе это так: свою кавалерию, имеющую перед нами пятикратное численное превосходство, он направляет вдоль моря, в расчёте, обойдя нас слева, обрушиться на находящуюся у нас в центре фалангу с сариссами. Между тем его первоклассная пехота, «царская дружина» и великолепные наёмники, занимает превосходную позицию под защитой реки, оседлав поросший ежевикой и подкреплённый частоколами косогор. Лёгкая пехота Дария, находящаяся на его левом фланге, хлынет с серповидного кряжа на наш открытый и незащищённый правый фланг. Враг полагает, что его фронт столь глубок и плотен, что любая наша попытка прорвать его, сколь бы отчаянна она ни была, обречена на провал.

А теперь, друг мой, вернёмся к нашему обучению. Добавим к твоему военному словарю ещё одно понятие. «Скрывай и раскрывай».

Командир наступает на своего противника «скрытно», то есть его намерения замаскированы либо его ложной диспозицией, либо обманными манёврами, либо использованием характера местности и так далее. В решающий момент атаки он «раскрывается».

Причина, по которой статичная оборона всегда уязвима, заключается в том, что она, по определению, изначально «раскрыта». Обороняющиеся, занимая постоянные позиции, тем самым не только раскрывают свои намерения (как делает здесь Дарий, ясно дав понять, что он пошлёт свою кавалерию со своего правого крыла, вдоль моря), но недвусмысленно демонстрируют то, что считают своим преимуществом (в данном случае мощный левый фланг, защищённую позицию за рекой, великолепную тяжёлую пехоту).

В отличие от обороняющегося атакующий ничего не раскрывает почти до последнего момента. Тем самым он сохраняет за собой свободу действий и возможность противопоставить вполне предсказуемым действиям защищающегося собственные, совершенно непредсказуемые для врага.

При Иссе наше правое крыло наступает по пересечённой местности, через овраги и вымоины такой глубины, что они способны поглотить целые отряды. Именно сложностью рельефа объясняется то, что для прикрытия этого участка Дарий выделил лишь горстку лёгкой конницы. По его разумению, характер местности никак не подходит для атаки, тем паче атаки тяжёлой кавалерии. Зато для меня все эти провалы и буераки служат превосходным укрытием. Все мои передвижения и манёвры в этом секторе остаются для Дария незамеченными. Естественно, я использую эту возможность. Чтобы противостоять рассредоточенной вдоль моря многочисленной вражеской коннице, я посылаю все восемь отрядов фессалийской тяжёлой кавалерии на соединение с нашими наёмниками и союзными всадниками, которые уже находятся на этом крыле. Парменион, командующий нашим левым флангом, получает приказ произвести передислокацию как можно более скрытно и, используя холмистый рельеф, вывести конницу позади фаланги. Таким образом, когда персидская конница обойдёт наше левое крыло, она подставит свой фланг под удар фессалийцев.