– Только не обижайся. Ладно?

– Ладно, – согласно проворчал он.

– Ридинг?

– Это не вопрос.

– Но отстойное прозвище. Откуда оно взялось?

Рид снова вздохнул.

– Это не прозвище. Рид – это прозвище. А Ридинг – мое настоящее имя. Я им не пользуюсь. Алистер случайно нашел мои документы.

– Это шутка такая?

– Неа. Ридинг Митчелл. Моя мать была писательницей, а отец – библиотекарем. Они познакомились на одной из ее презентаций, и поскольку самой великой их любовью были книги, они дали мне имя Ридинг[5].

Из-за Рида у меня во второй раз за вечер разбилось сердце.

«Моя мать была писательницей».

«Была».

В прошедшем времени.

Это кое-что объясняло, и я хотела узнать все, однако пообещала Риду задать ему только один вопрос. Остановимся на этом. А если он говорил всерьез и на самом деле останется со мной, то у меня будет полно времени, чтобы выяснить больше о нем и о его связи с магией.

– Ты потеряла дар речи? – спросил Рид.

– Нет, просто устала, – соврала я. А потом смахнула одинокую слезинку с уголка глаза и поближе придвинулась к нему в темноте. – Спокойной ночи, Рид!

– Сладких снов, Фэллон!

Я была еще не готова вставать, когда следующим утром будильник выдернул меня из сна. От души зевнув, я перекатилась на спину. Поморгала заспанными глазами в потолок, чтобы прийти в себя и по-настоящему проснуться. Но такое ощущение, что кто-то склеил мне веки, потому что разлепить их никак не удавалось. Прошлая – слишком короткая – ночь брала свое, и на долю секунды я задумалась, может, мне вообще не открывать магазин, но надо зарабатывать деньги. Кроме того, нам с Ридом нужно многое обсудить.

Повернувшись к его половине кровати, я заставила себя открыть глаза. Меня сразу же охватило чувство дежавю. Сквозь закрытые жалюзи просачивался свет, но Рид рядом со мной уже не лежал. Он же несерьезно, правда?

Я со вздохом села и оглядела квартиру. Рида нигде не видно, и даже из ванной не доносилось ни звука. Я этого парня… Вот дерьмо! Проспала!

Настенные часы на кухне показывали 11:38.

– Черт!

Почему будильник не прозвонил? Я схватила этого подлого предателя, стоявшего на тумбочке. Он бодро тикал, но я забыла установить сигнал. Или в полусне я его случайно выключила и не обратила на него внимания?

Уже недовольная этим днем, я снова рухнула на подушку и натянула одеяло на голову. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, пока воздух не нагрелся и не стало тяжело дышать, а сердцебиение успокоилось. Теперь с таким же успехом можно оставаться в кровати и провести остаток дня в постели, потому что уже нет смысла открывать лавку перед обедом.

А Рид…

Он вернется.

Надеюсь.

Не успела я додумать эту мысль до конца, как услышала шаги на лестнице. Я высунула голову из-под одеяла как раз в тот момент, когда вошел Рид. Он поприветствовал меня улыбкой.

– Доброе утро, я был уверен, что услышал, как кто-то чертыхнулся.

– Давно ты уже не спишь?

Он пожал плечами:

– Уже часов пять.

– А почему меня не разбудил? Мой магазин!

– В хороших руках, – заверил меня Рид и направился на кухню, чтобы вытащить из холодильника банку холодного кофе. И проделал он это так естественно, словно жил тут уже пару недель.

Я нахмурилась.

– Ты открыл магазин?

– Да, и у меня все под контролем. Там везде есть ценники, а я сижу на кассе.

– Спасибо, ты не обязан был этого делать.

– Ай, это самое меньшее, что я могу, после того как ты разрешила мне здесь ночевать.

Я кивнула:

– Дай мне пять минут, и я спущусь.

– Лежи спокойно и отдыхай, – сказал Рид, взмахнув рукой. – У меня все схвачено, а в обеденный перерыв я приготовлю тебе блинчики. Не то чтобы я умел, но не сомневаюсь, что Интернет поделится со мной этим секретом.

Я помедлила.

– Уверен, что тебе не нужна помощь?

– Абсолютно. Я справлюсь.

– Хорошо, но позови меня, если что-то случится.

– Будет сделано, шеф, – подмигнул мне Рид и сбежал вниз по ступеням в антикварную лавку. А я облокотилась на подушки, на лице моментально появилась улыбка. Не важно, что стояло между мной и Ридом; невысказанные слова, тайны, магия. Невозможно отрицать: чудесно, когда он рядом. Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз спала восемь или девять часов подряд? У меня не получалось вспомнить, и это делало присутствие Рида еще приятнее.

Впрочем, я действительно выспалась и не могла больше валяться в постели. Поэтому решила использовать оставшееся до обеда время, чтобы вдоволь полежать в ванне, а пока набиралась горячая вода, заварила себе чай. Затем собрала все магические предметы, которые находились у меня в квартире, и спрятала их от Рида под кухонной мойкой, пока мне не удастся незаметно отнести их в Архив.

А уже через пятнадцать минут я опустилась в воду, от которой поднимался пар. Мышцы тут же расслабились, с губ сорвался довольный вздох. Закрыв глаза, я просто позволила себе наслаждаться. Хотя через несколько минут воспоминания о минувшей ночи вновь пробрались в мои мысли.

Я слышала топот ботинок, лай собак, и во мне опять молниеносно вспыхнула паника. Что, если меня увидел кто-то из полицейских? Я не надевала волшебный плащ. Надеюсь, обойдется без дурных последствий.

Помотав головой, я заставила себя забыть об этом. Мы сбежали. По-настоящему меня видела лишь та собака, и пока она не научится разговаривать, я в безопасности.

После нескольких глубоких вдохов и выдохов мне стало спокойнее, однако вдруг раздались чьи-то голоса, довольно громкие, чтобы пробиться сквозь закрытую дверь. «Отлично!» Что Рид там устроил?

Вздохнув, я распахнула глаза. Капли воды, образовавшиеся из пара, повисли на ресницах. Я сморгнула их, прежде чем вылезти из ванны и закутаться в свой банный халат. Потом открыла дверь, чтобы прислушаться, когда до меня донеслись яростные шаги, продвигающиеся вверх по лестнице.

– Фэллон Виктория Эмрис!

Уверена, от этих трех слов у меня перестало биться сердце. Не может быть. Я все еще пыталась убедить себя, что это всего лишь кошмарный сон и я задремала в ванне, а мама уже входила в квартиру. «Убейте меня!»

– Фэллон! – Ее голос звучал на несколько октав выше, чем всегда. Плохой знак.

– Привет, мам! – Я завязала халат и вышла из ванной, для побега уже слишком поздно. Следом за мамой по лестнице поднялся папа, вид которого можно было описать как угодно, но не счастливым. Он сузил глаза, и от беспокойства складочки у него на лбу подчеркивали седые корни его обычно каштановых волос. – И привет, пап!