— Есть предложение, — поморгав, неожиданно скрипнула та. — Господин Реннер мог бы попросить Мудрого Духа поставить у себя в комнате телевизор-отправитель.

«Вот это да! Начинала с „ты“, а теперь даже на „вы“ называть не смеет!» — подивился Аксель. Но ответ его был немилостив:

— Ну уж нет! Знаем мы эти телевизоры…

— Тогда господин Реннер мог бы попасть в Гобеленовую комнату без меня и без коридора, — продолжала Амалия. — И в любую точку пространства, где установлен телевизор-приёмник. Через телемост. Мгновенно!

— То есть как это — В ЛЮБУЮ ТОЧКУ ПРОСТРАНСТВА? — медленно выговорил Аксель. — А если телевизор-приёмник — в Мюнхене?

— Мюнхен — это точка пространства! — скрипнула птерокурица, словно плохо смазанная дверь.

— И… в Берлине?

— Точка пространства! — довольно каркнула Амалия.

— И… в Нью-Йорке? — выпалил мальчик. — Ну уж это вряд ли!

— Волшебный телемост действует в пределах одной галактики, — загробно сказала птерокурица. Аксель ошалело замигал.

— Здорово… — пробормотал он наконец. — А обычный телевизор… я хотел сказать — человеческий… «Панасоник», к примеру… он может быть приёмником? — И затаил дыхание.

— Никогда! — отрезала Амалия. — И если бы господин Реннер был способен задавать дурацкие вопросы, то я сказала бы, что этот вопрос из их числа. Я бы захохотала над ним! Но я выше таких вещей… — прибавила она, явно кого-то копируя. Едва ли птерокурица действительно знала, почему люди смеются. Однако Акселя сама идея хохочущей Амалии привела в столь сильный ужас, что он решил не задавать больше технических вопросов.

— Хм… Это Фи… профессор мне предлагает или вы сами? — подозрительно спросил мальчик, подумав.

— Я сама! — гаркнула чудо-птица. — Для экономии времени!

«Вот так, — сказал себе Аксель. — Дурак я несчастный… Уж если Амалия, которой я один раз молвил пару добрых слов, выболтала мне столько ценного, как же могут мне удружить остальные птицы, если я всегда так буду делать? Обязательно надо помириться с Элоизой!»

— Я вам очень, очень благодарен, госпожа Амалия, — с чувством воскликнул он. — Даже не могу сказать, как! Но ведь надо знать заклятие, правда?

— Правда! — охотно согласилась Амалия. — Если хочет пройти человек или младший дух. Старшие и звёздные духи проходят просто так!! — внезапно завопила она, явно гордясь услышанными (а может быть, даже подслушанными где-то) секретами.

— Интересно! Но я имел в виду не это, — терпеливо сказал Аксель. — Вы знаете заклятие?

— Обращаться к Мудрому Духу, — обнадёжила его птерокурица.

— Спасибо! Но я спрашивал вас не об этом, — ещё терпеливее сказал Аксель. — Я спрашивал, дорогая госпожа Амалия, не знаете ли этого замечательного заклятия ВЫ САМИ? ДЛЯ ЭКОНОМИИ ВРЕМЕНИ!

— Знаю… — неохотно ответила птица. И тут же прибавила: — За что заслуживаю наказания!

— Нет-нет, что вы! Это просто замечательно, что вы его знаете! Вы такая умная и… и… добрая, так почему бы вам и не знать? Научите меня, пожалуйста!

Но Амалия уже успела опомниться.

— Не положено! — твёрдо и сурово отрезала она. — Обращаться к Мудрому Духу!

«Ну ладно, — утешил себя юный дипломат. — Есть ещё две её подружки. Хватит пока и этого!» Он учтиво попрощался и вовремя сообразил, что незваная проводница не даст детям поговорить в коридоре с Хофом. Поэтому он предложил встретиться не у него, а в холле. Птерокурица охотно согласилась, затем, сделав книксен, отправилась к Кри. Там она провела куда меньше времени и вела себя, судя по её виду и движениям, гораздо грубее. Кри ведь во сне никто не надоумил быть подружелюбнее, да вдобавок Амалия, видимо, чувствовала, что девочка боится её. Кри всё жалась подальше от гостьи и поближе к ширме, но — молодец! — не зашла за неё, боясь подвести Хофа. Вот только здесь ли он, подумал Аксель, или ушёл на разведку с утра пораньше… Такие, как он, никого не боятся! Установив Кри телефон и указав на часы, Амалия удалилась. Но стоило ей только скрыться за поворотом, как оттуда послышался дробный топот во весь опор скачущих лап! И когда Аксель выглянул в дверь, то вновь увидел перед собой запыхавшуюся птицу.

— Вы что-нибудь забы?.. — начал он. Тогда Амалия огромной когтистой лапой молча выдернула из своего хвоста почти все перья и вручила этот безобразный букет потрясённому мальчику. А затем кометой ринулась прочь, помня о времени.

— М-да, — сказал Аксель, держа трофей подальше от носа. — Что ж мне с ним делать? — Подумав, он заказал хрустальную вазочку, наполнил её в туалете водой и воткнул туда перья наподобие букета. Затем поставил вазочку на видное место в центре стола и принялся рассматривать телефон. Это была суперсовременная штуковина: плоский корпус с тремя большими кнопками и трубка с антенной. Под белой кнопкой блестела золочёная гравировка «Родители», под голубой — «Кри», под ярко-красной — «Профессор Фибах». Пониже этих трёх кнопок торчал скромный рычажок с незолочёной надписью «Секретариат профессора Фибаха». И ещё пониже — через весь корпус — шла надпись чёрными зловещими буквами, похожими на приготовившихся к прыжку пауков: «Связь с духом профессора Фибаха осуществляется через секретариат».

— Через Лиззи, стало быть, — хмыкнул Аксель. — Ну-ну…

И отправился к Кри. Та встретила его так, как никогда не встречала по утрам даже маму. Несмотря на общество Хофа, ей, видимо, было очень страшно ночью… да ещё эта Амалия!

— Ну хватит, хватит виснуть у меня на шее… — проворчал наконец мальчик. — Время-то идёт… У тебя всё в порядке?

— Да… От ужина ничего не осталось, — тихо ответила Кри, указав глазами на ширму. И, бледная, с тёмными кругами под глазами, добавила: — Сама не знаю, когда заснула… но спала как убитая.

— Тебе сны не снились?

— Нет… а что?

— Ничего. Я пойду умываться.

— Умойся у меня! Тут такой отличный туалет! — с жаром посоветовала Кри. — Сейчас я дам тебе свежее полотенце и новенькую зубную щётку!

И Аксель умылся у неё, думая, что надо сегодня же любой ценой вытащить её отсюда. Насколько у неё ещё хватит сил? А всё этот негодяй… И телефончик свой лживый прислал, не забыл! Теперь этот телефон будет наводить на Кри ещё большую тоску. «Я убью его», — думал Аксель, чуть не перекусив от ярости зубную щётку. И потрогал спрятанный за поясом клинок. Ему стало чуть легче, да вдобавок он вспомнил кое о чём. Сбегал к себе в комнату и торжественно вручил Кри её любимое подводное ружьё.

— Игрушка, конечно, — громко сказал он, показывая на заточенный гарпун и туго перетянутую пружину, — но надо же тебе развлечься чем-то, кроме плюшевого медведя. Хорошо попадаешь в цель?

— Шесть из восьми.

— Я тут кое-что подрегулировал, так что осторожнее…

— Спасибо. Поняла. — И Кри надела ружьё на плечо.