Но, может быть, Жуков готовит 12-ю армию для «обороны»? Нет. Баграмян, отвечающий за планы войны, свидетельствует: «Изучая оперативные планы, я был поражен следующим фактом: наша пограничная армия не имеет плана развертывания и прикрытия границы». «Изучая планы» означает, что сейф оперативного отдела 12-й армии не был пуст. Там были планы. С ними нельзя было просто бегло ознакомиться. Это были сложные документы, которые надо было изучать. Но вот среди планов войны оборонительных планов не было.

Интересно описание учений 12-й армии, на которые приезжает лично Жуков. Отрабатываются только наступательные задачи, причем на картах война идет на германской территории. Первое, с чего начинается проигрыш на картах: форсирование советскими войсками пограничной реки Сан. Военная игра идет не против некоего вымышленного противника, а против реального, с использованием совершенно секретной разведывательной информации. Между Жуковым и командующим армии возникают разногласия. Нет, нет, не о том — наступать или обороняться. Командующий армией Парусинов настаивает: «Мы должны стремиться нанести противнику максимальный урон в результате уже первого удара». Мудрый Жуков понимает, что это благие намерения, наносить удар надо, но не на широком фронте, а на очень узком. Об этом и спор.

Разгромив командующего армией теоретически, Жуков на этом не остановился. Парусинова вскоре сместили с командования армией, а на его место ставится старый друг Жукова генерал П. Г. Понеделин.

После этого эксперименты по преодолению горных перевалов продолжаются. Ими лично руководит Баграмян. В ходе этих экспериментов он оказывается на государственной границе, где наблюдает «явную демонстрацию оборонительных работ» — строительство железобетонных укреплений на самом берегу пограничной реки так, чтобы противник хорошо видел.

Удивительная вещь: Жукова интересуют перевалы и их проходимость. Но отнюдь не с оборонительной точки зрения. Если бы Жукову нужно было сделать перевалы, непроходимыми для противника, то надо было бросить войска в горы и перекопать все горные тропы и дороги и строить железобетонные укрепления не в долине у самой реки, а в районе этих самых перевалов! И экономнее, и противник строительства не обнаружит, и преодолеть перевалы не сможет. Впрочем, неужели кто-то будет атаковать Советский Союз через горные хребты, если открытых пространств и без того множество? А вот для советского командования горы имеют исключительную ценность: Германия и ее главный источник нефти разделены двойным барьером гор: в Чехословакии и в самой Румынии. Удар советских войск через горы для Германии смертелен.

Пройти по своим горным перевалам и перехватить перевалы в Чехословакии или Румынии означает то же самое, что порвать нефтяную аорту.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков: «Слабым местом Германии была добыча нефти, но это в какой-то степени компенсировалось импортом румынской нефти» (Воспоминания и размышления. С. 224). Все гениальное — просто. Жуков не имел ни одного военного поражения в своей жизни потому, что всегда следовал очень простому принципу: найти слабое место у противника и внезапно по нему ударить.

Жуков знает слабое место Германии: вот почему эксперименты в горах продолжаются. Возможности каждого рода войск, каждого типа боевых и транспортных машин в условиях карпатских перевалов изучаются на научной основе. Устанавливаются и тщательно проверяются стандарты, отрабатываются рекомендации войскам. Время преодоления различными типами машин карпатских перевалов тщательно фиксируется и анализируется. Все это, конечно, очень нужно для планирования наступательных операций, причем операций молниеносных. Тут, как при подготовке ограбления банка, надо учесть все мельчайшие детали и рассчитать все с большой точностью. Именно этим и занимается Баграмян на перевалах: фиксирует время, чтобы планирование опиралось на совершенно конкретный опыт. Попутно надо отметить, что для обороны все это совершенно не нужно. Если бы потребовалось оборонять карпатские перевалы от противника, то скорости замерять не надо. Нужно сказать солдатам: сидите тут, и врага не пропустите. Сидите год, два, сидите хоть до самой победы или до самой смерти!

События развиваются стремительно. Жуков получает повышение, а за ним и Баграмян. Но ни один ни другой не забывают столь необычную 12-ю армию. Под их контролем, по их приказам медленно, но безостановочно меняется ее структура.

В 12-й армии, как и во всех других советских армиях, вещи не называются своими именами. В начале июня 1941 года четыре стрелковые дивизии (44-я, 58-я, 60-я, 96-я) превращены в горнострелковые. Вдобавок в это же время в состав армии вошла тайно переброшенная из Туркестана только что сформированная 192-я горнострелковая дивизия. Как назвать корпус, в котором две дивизии, и обе горнострелковые? Как назвать другой корпус, в котором из четырех дивизий три горнострелковые? Как назвать армию, в которой из трех корпусов два по существу горнострелковые; в которой горнострелковые дивизии составляют уверенное большинство? Я бы назвал корпуса горнострелковыми, а армию — горной. Но у советского командования есть причины этого не делать. Корпуса по-прежнему называются 13-й и 17-й стрелковые, а армия — просто 12-я.

Тут мы видим только конечный результат преобразований, но сам процесс от нас скрыт. Мы только знаем, что официальное название горнострелковые дивизии получили 1 июня 1941 года, но приказ был отдан 26 апреля, а перешивка дивизий из стрелковых в горнострелковые шла еще в начале осени 1940 года, еще до того, как Баграмян начал свои эксперименты. Не только сама 12-я превращается в горную армию, но и оказывает влияние на соседние армии. Подготовленная в 12-й армии 72-я горнострелковая дивизия (генерал-майор П. И. Абрамидзе) передается в соседнюю, 26-ю, армию.

Позади 12-й и 26-й армий тайно разворачивается перебрасываемая с Северного Кавказа 19-я армия генерал-лейтенанта И. С. Конева. В ее составе мы тоже находим горнострелковые дивизии, например 28-я (командир полковник К. И. Новик). И вот именно в это время под прикрытием Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 года в Восточных Карпатах между 12-й (горной) и 9-й (сверхударной) армиями началось развертывание еще одной армии — 18-й. Гитлер не позволил ей завершить развертывание, и мы с точностью не можем установить состав этой армии в том виде, как это задумало советское командование. Гитлер перепутал все советские планы, и началось нечто невообразимое. Но все же есть достаточно документов, чтобы сделать вывод, что 18-я армия по первоначальному замыслу была точной копией 12-й (горной) армии, хотя тоже этого названия и не носила. Изучение архивов 12-й и 18-й армий потрясает каждого исследователя их абсолютной структурной схожестью. Это совершенно необычный пример армий-близнецов. Сходство доходит до того, что в 18-й армии, как в 12-й, но ни в какой более, штабом правит кавказский генерал. Это генерал-майор (впоследствии генерал армии) В. Я. Колпакчи.

Процесс перестройки на горный профиль был поставлен на солидную базу. Горнострелковые дивизии были укомплектованы специально подобранными и обученными солдатами. Эти дивизии были переведены на особый штат, резко отличавшийся от штата обычной стрелковой дивизии; они получили специальное вооружение и снаряжение.