— Сейчас не два часа, — сказал Щен. — С чего ты взял, что два?

— Четыре часа. — Брад надеялся, что на этот раз угадал. Уголки рта печально опустились. — Четыре часа. Ага. Да.

— И не четыре. Брось, не мучайся. Ты ведь просто не знаешь, так?

Брад грустно замолчал и нахмурился, потом посмотрел на руки и сунул их в карманы.

— Хотя ты прав, — соврал Щен и хлопнул Брада по плечу. — Я не о том времени подумал, вот и все.

Брад заулыбался, сверкнул зубами и погладил мальчика по спине. Ему очень нравился Щен. Рядом с ним Брад чувствовал себя важной персоной, ему казалось, что он может говорить то, что нужно, и слова звучат как-то по-особенному, возвышают его над остальными.

— Богатый, — сказал он, приподнимая брови и тыкая себя пальцем в грудь.

С лица Щена сразу сбежала улыбка.

— У меня нет твоих денег, — осторожно произнес он. — Я их потерял.

— Богатый, — уверял его Брад.

— Может, одолжишь мне пару долларов?

Брад рассмеялся и кивнул.

— Да.

Он понимал, что такой ответ обрадует мальчика. Говорить «да» всегда гораздо проще, чем «нет». Слово «да» означает что-то очень хорошее.

— Отлично. Тогда пошли. — Щен устремился вперед, потом бегом вернулся к Браду. — Мы можем купить все, что захотим, правда же?

Брад продолжал смеяться. Он даже захлопал в ладоши.

— Правда? — Щен аж попискивал и приплясывал от нетерпения. — Ты лучше всех на свете!

— Да. Лучше. — Брад весело подмигнул мальчику и прижал подбородок к груди, чтобы хорошенько разглядеть лицо друга.

— Пошли. Сейчас мы тебя отмоем, а потом будем праздновать. Накачаемся по полной. Ладно?

Брад не ответил. Он разглядывал уличные огни, и неестественно яркое небо, и еле видные звезды, тускло мерцавшие сквозь дымку. Почему же небо такое яркое? Нет, это не от звезд. Или, может, в городе они просто ниже висят — прямо над головой? По небу скользнул луч. И еще раз. Брад посмотрел на Щена.

Мальчишка сиял от счастья. Он никогда не чувствовал себя таким защищенным. Без всяких условий. Даже голова кругом. Мыслей не было, только восхитительное ощущение, от которого тело обретало странную легкость. Мальчик понимал, что Брад — хороший человек, что они с ним друзья, а остальное не важно. Ему хотелось подольше лелеять это свое новое знание, он даже старался идти тихо, чтобы не расплескать его. Счастье ведь очень легко превращается в боль. Такое уже случалось в жизни Щена.

Но этот человек — хороший. Он даже не знает, как обижать других. Дурак никогда никому не причинит зла. Это и ребенку понятно.

* * *

— На, вытирайся, — велел Щен и протянул Браду кипу мокрых бумажных полотенец.

Брад повертел в руках липкий комок, посмотрел на себя в зеркало и вытер одну щеку. Стало смешно, Брад заморгал светлыми ресницами.

— Просто ужас, какой ты грязный, — сказал Щен. Он прислонился к раковине, взял из железного контейнера тонкую сигару и щелкнул зажигалкой. При виде огня Брад вздрогнул.

— Прости. — Щен захлопнул крышечку. — Испугался, да?

Он положил сигару обратно в ящик.

Брад подозрительно разглядывал зажигалку: хотел убедиться, что она уже неживая. Успокоившись, он снова повернулся к зеркалу. Чисто вытер лицо, сложил ладони и подставил под струю воды. Ледяная жидкость обжигала пальцы. Брад поднес руки к лицу и ухнул от удовольствия, когда вода полилась на щеки.

Покончив с умыванием, он начал оттирать сажу с ладоней, но под ногтями так и осталась упрямая черная каемка. Брад старался изо всех сил, понимая, что надо всегда быть чистым. Он помнил, как мама терла его в ванне. Давно. На ферме. «Будешь розовый и красивый, — приговаривала она. — Наверняка любимый цвет Господа — розовый. Это цвет роз, и заката, и кожи младенцев. Все самое прекрасное в мире Господь сотворил розовым. А, как думаешь, Брад?» Брад кивал, смеялся и брызгал в маму водой.

Он чихнул и постарался затолкать воспоминание поглубже. Стыдно так долго не мыться. Мама часто молча смотрела на него, и Брад понимал, что она недовольна. Вот и сейчас он чувствовал ее присутствие.

Когда Брад поднял голову, Щена рядом не было. Брад постоял у раковины, ожидая указаний, потом тихонько постучал в двери кабинок, но ему никто не ответил. Брад неуверенно оглянулся. Он не знал, что делать и куда идти.

Краем глаза Брад заметил свое отражение в зеркале. Может, он где-то потерялся? И воспоминания о маме перенесли его в другое место? Брад открыл краны и стал смотреть, как хлещет вода. Зачерпнул немного, полил себе на макушку, потом еще, пока волосы совсем не промокли. Он пригладил их — Брад видел такую прическу на картинке в одной из витрин. Повернулся в профиль, заставил себя улыбнуться, стараясь повторить ту, такую довольную, улыбку с фотографии. Но что-то не получалось. Волосы у него были не такие густые, да и лицо покруглее. А человек на картинке был темноволосым кареглазым красавцем. В костюме и галстуке. Браду очень хотелось походить на него. Почему же ничего не получается? Жалко. Лицо Брада в зеркале стало печальным.

«Восемь, десять, — сказал он себе. — До восьми считать, два придумать. Не могу придумать».

Брад закрыл краны и направился к выходу. За открытой дверью он увидел, как к нему быстрым шагом направляется Щен, с локтя свисает пакет с покупками. На мальчике были громадные темные очки в пол-лица.

— Я тебе тут всякого накупил, — сказал Щен и заглянул Браду через плечо. — Тут все большого размера. Очень большого. Должно подойти. — Щен помахал пакетом, подмигнул Браду, который все еще придерживал дверь, и втолкнул его обратно. — Закрой.

Мальчик оглядел сапоги приятеля и подумал. «Надо бы их тоже помыть, чтобы сверкали».

Брад отпустил дверь и стал смотреть, как она медленно закрывается.

— Я даже темные очки надыбал. Будет круто.

Брад с любопытством следил за приятелем. Щен вытащил из пакета яркую одежду.

— Это гавайка. Нравится? Жутко модная. А вот еще. — На свет показались белые штаны для регби. — Просто супер. На, держи.

Он положил мешок на пол и развесил одежду на краю раковины. С самого дна пакета Щен достал пару темных очков, точно таких же, как у него, только с розовыми, а не оранжевыми дужками.

Мальчик приложил очки к лицу Брада. Тот нагнулся, все вокруг стало темно-синим.

— Глянь-ка. — Щен подошел к зеркалу.

Брад изучил свое отражение. Без глаз он был какой-то другой, невидимый.

— В этих шмотках будешь отпадно выглядеть. Целое состояние за них отдал. Даже не украл. За каждую тряпку заплатил. Смотри, у меня и чек есть. Я отложил немножко денег на черный день. Это, правда, не те, что ты мне давал. Правда. Не те. Нравится? — гордо спросил мальчик, прикладывая рубашку к груди Брада, чтобы он мог полюбоваться на себя в зеркале.