— Нет.

Коля ухмыльнулся.

— А ты уверен, что они родственники? Или он ее по старой памяти… по-братски, а?

Федор пожал плечами и ничего не ответил, подивившись в который раз прозорливости капитана.

— Звони! — приказал Астахов. — Скажи, что мы сейчас приедем.

На звонок ответила не Майя, а Идрия, произнесла гортанно и протяжно:

— Ха-а-лле!

— Идрия, позовите, пожалуйста, Майю, — попросил Федор. — Ма-йя!

— Феодор? Нет! Майя нет!

— Где она?

— Нет Майя! — повторила Идрия и отключилась.

— Идрия? — повторил капитан с удивлением. — Что еще за Идрия такая?

— Экономка. Майя привезла ее с собой.

— Интересно живут капиталисты! — восхитился капитан. — Красивая?

— Похожа на мужика.

— На мужика? Может, этот… транссексуал? — ухмыльнулся капитан.

— Не знаю, вряд ли.

Астахов открыл рот, чтобы сказать очередную гадость, но тут вдруг тренькнул его телефон.

— Ну? Ирка? Чего тебе? — Он выслушал сбивчивое пронзительное чириканье в трубке и рявкнул: — Что?!

Коля опустил руку с телефоном на колени и повернулся к Федору.

— Что? — спросил тот, не отрывая глаз от дороги.

— Ирка попала в ДТП!

— Жива?

— Я так и знал!.. Я как нутром чувствовал! Раздают права кому попало! — возмущался капитан, заикаясь и размахивая руками. При этом он употреблял разные слова, приводить которые мы здесь не будем.

— Сильно побилась?

— Правый бампер помяла! — застонал Астахов. — Ну… я тебя! Ты у меня получишь машину! Все не как у людей! Откуда только… руки растут!

— А Коля придет? — спросил Зотов, когда Федор появился у столика в баре «Тутси». Он пришел первым, уютно устроился в их излюбленном месте в углу и сверлил взглядом вход в ожидании друзей.

— Капитану не до нас, Савелий. Ирочка помяла его гордость, и ему теперь не до нас.

Савелий спросил недоуменно:

— Гордость?

— Его «Хонду».

Савелий ахнул:

— Не может быть! А как сама она?

— Кажется, жива. Но Коля очень недоволен.

— Слава богу, жива. Сейчас опасно ездить, любой может купить права.

— Коля выразился примерно так же.

— А что новенького?

— Ты имеешь в виду, кого еще убили?

— Нет! — испугался Савелий. — Просто спрашиваю. А… что?

— Савелий, помнишь Кристину?

— Конечно! Он еще в монастырь собирался.

— Он передумал. Его вчера убили.

— Как… убили? Но… Кто? — Савелий беспомощно смотрел на Федора своими близко посаженными глазами.

— Ищем, пока неясно.

— А как?

— Его удавили шарфом в гримерной «Белой совы».

— Но… почему? И какое отношение это имеет к Зинченко?

— Черт его знает, Савелий. Все как-то переплелось, лично я не верю в совпадения. Не знаю, что и думать.

— Какие совпадения? В чем?

Савелий не на шутку встревожился. Он был трепетен как лань — следствие тысяч прочитанных по долгу службы дамских романов.

— В чем совпадения?.. Ладно, слушай. Неделю назад я был с Майей Корфу в «Белой сове». Это художница, помнишь? — Савелий кивнул. — Она попросила меня пойти с ней, так как боится идти одна, тем более в такое сомнительное заведение, как «Сова». Там в тот вечер пела Стелла, слышал?

— Нет, не слышал, — пробормотал Савелий. — И… что?

— Она поет только там в силу некоторых особенностей психики, частых депрессий, просто необязательности, а в «Сове» ее терпят, так как голос у нее уникальный, и публика с риском для жизни ломится послушать.

Оказалось, что они знакомы — Майя и Стелла. Дива после концерта подошла к нашему столику поздороваться. Я не слышал, о чем они говорили, так как оставил их одних, не хотел мешать. Но конфликт между ними был налицо, и это меня заинтересовало.

У меня возникло чувство, что Стеллу я где-то видел раньше, причем недавно. Достал фотографии с выставки, показал Барону…

— Кому?

— Барону. Умнейший кот, Савелий. Как человек. Рассмотрели мы их со тщанием, и вдруг вижу — ба! Да это же дива Стелла! Но уже в мужском облике — с короткой стрижкой, в белых брюках и черном кожаном жилете, с пестрым шарфом вокруг шеи.

На другой день я отправился в «Белую сову» и задал пару вопросов Кристине, но он соврал мне — сказал, что ничего не знает, а со Стеллой едва знаком. Но кое-что я все-таки о диве узнал. Проблемы с психикой, мания преследования, боязнь чужих… и так далее. И родственница-художница, сестра! По-видимому, которая увезла ее в Италию и сдала в психлечебницу. А потом Кристину убили. Слишком большая цена за вранье, правда?

— А какое отношение они имеют к… вообще ко всему?

— Ну как же! На выставке были Алина и ее подружка, и там же присутствовала и Стелла, но уже как мужчина.

Вчера вечером я встретился с Майей и узнал, что дива на самом деле не женщина, а мужчина, трансвестит Максим, ее сводный брат. Много лет назад у них в семье произошла трагедия — Максим расстрелял из отцовского ружья мать и ее друга, ему было тогда десять лет. И с тех пор у него появились странности… в характере и поведении.

Впечатлительный Савелий ахнул.

— После убийства его держали какое-то время в стационаре. Он перестал разговаривать и молчал почти два года. С ним жил тогда бывший афганец Сережа, воспитатель мальчика и его неофициальный опекун. Он до сих пор тесно связан с этой семьей — живет в домике для гостей в поместье Майи, присматривает за ее особняком и садом. Я видел его, по-моему, этот человек способен на все. Потом Майя уехала в Италию и вышла там замуж. А спустя несколько лет забрала к себе Максима. Выяснилось, у него прекрасный голос, и Майя думала, что он сделает там карьеру. Но он оказался совершенно асоциальным типом, попал в лечебницу, провел там пару лет и как-то смог удрать и вернуться домой. С тех пор боится врачей и, похоже, ненавидит сводную сестру, хотя в детстве они были очень дружны.

— Это она тебе рассказала?

— Она. Мы ужинали в «Детинце», а потом пришел Леша Добродеев и перелез через ящики с цветами. После этого мы молчали и только его слушали. Он читал стихи, острил, кричал и дирижировал при этом ножом и вилкой. Я чувствовал себя на сеансе у гипнотизера, только вместо блестящего шарика он размахивал столовыми приборами. А потом мы пошли на пешеходный мост смотреть на луну. Ты заметил, что сейчас полнолуние?