– Папа, вот ты разглагольствуешь, что все устаканится, а я в это не верю! И лучше б ты не приезжал! – Влада вдруг всхлипнула, закрыв лицо руками. – Не могу больше! Зачем ты приехал, папа? Ты чурбан, самый настоящий, папа... Я просила тебя помочь вернуть Влада, а ты?

– Закон жизни – сначала потерять, а потом найти в двойном размере, – примирительно молвил Скотчинский. – Вот приедешь в Англию, найдем тебе жениха. Лорда или пэра... Хочешь пэра, Влада?

– Папа, ну замолчи же, – снова закричала Влада, – тебя невозможно слушать!

– Да, дед, ты чего-то разговорился, – подала голос Машка. – Папка даже вещи не забрал, ушел в чем был!

– Он ушел с чемоданом, с которым приехал из Америки, – сварливо отчеканил Рэм Константинович. – Покой и любовь, а где она у вас, где?.. Чем так жить, лучше уж разойтись... Ты же сильная духом, ты всегда добивалась своего, Влада, опустишь планку, и поднять ее будет слишком сложно. Поживи одна, в конце концов... А что?.. Я вот заберу свою долю из «Трансплутона», и пусть вертится, как уж на сковородке!.. Пусть!..

– Папа, про что ты?.. – устало поинтересовалась Влада. – Без автора идея не работает, фирма держится на Владе, он изобретатель, а не ты!

– Нельзя любить того, с кем плохо, – зло сказал Скотчинский и быстро, по-воробьиному, взглянул на дочь.

– Но мне было хорошо, пап, – Влада присела рядом на кровати. – Пятнадцать лет счастья, по-твоему, это мало?

– Было, ты сама только что сказала, что было, – упрямо повторил Рэм Константинович.

– Я не могу его вырвать из сердца и из души, папа, – Влада зарыдала в голос. – Как ты этого не поймешь?!

– Это фантомные боли, – кивнул Рэм Константинович. – Они пройдут через три года, да, Маш?.. – обратился он к внучке.

– Слушай, дед, ты не понимаешь, что надо избегать ссор любой ценой?.. Все в мире взаимосвязано, и если сегодня оборвется нить в одном месте, то завтрашнего дня может попросту и не быть! Это как с кофтой, если потянуть за ниточку, может распуститься вся вещь, дед.

Скотчинский изумленно слушал.

– Машенька, ты чего? – тихо спросил он. – Все зависит от женщины. Если мужчина не становится скотом рядом с ней, значит, она мудрая и любящая.

– Нет, папа, извини, – Влада повысила голос. – Бармичев никогда не был скотом, и уж я ли не любящая?.. А скот останется скотом рядом с любой женщиной, поверь мне... Цаца выходила замуж дважды, и уж на ее примере я могу судить!..

Машка направилась к двери.

– Я в школу, мам, – оглянулась она, – а то опоздаю.

– Выпей кофе, Влада, и успокойся, – Скотчинский встал и, сделав пару шагов, споткнулся. – Голова моя, – сморщился он. – Качает прямо с утра... Но если помиришься с ним, имей в виду, Влада, ты запятнаешь репутацию нашей семьи!.. – поднял палец он. – Имей в виду...

– Папа, это моя жизнь, ну сколько можно, а?.. Ну зачем ты снова?.. Мне скоро тридцать шесть, – Влада махнула рукой. – Приехал... Ты неисправим.

– Да, дед, ты совсем уже, – Машка так и стояла у двери. – Натворил дел... Только тебя нам не хватало для усугубления!

– Ты, – возмутился Рэм Константинович, переводя взгляд с дочери на внучку, – воспитала ее как?..

– Несомненно, воспитала, – кивнула Влада, – как смогла, Рэм Константинович.

– Ногу за ногу, – разозлился Скотчинский. – Юбка вон до бровей!..

– Дед, ты как пузырь, – Машка поправила юбку. – Мам, я ушла.

– Не истери, Лада, только не истери, – Рэм Константинович вдруг с некоторой опаской взглянул на дочь.

По раскрасневшимся щекам Влады вниз бежали слезы.

– Папа, – закричала Влада. – Замолчи, езжай уж в свою Англию наконец, ты все, что мог, уже сделал!..

– Ой, у меня сердце, – Рэм Константинович схватился за грудь. – Ой... Ой, не кричи только!..

– Не притворяйся, папа, – Влада развернулась и вышла из спальни, хлопнув дверью.

– Я не притворяюсь, не хочешь – не верь, – громко сказал Рэм Константинович. – Неблагодарная... неблагодарная дочь... Зачем я приехал?.. Лучше б не приезжал... Ну ничего, завтра уеду, – проворчал он, тяжело опускаясь на колени.

«Симптомы мистического числа налицо, – доставая бутылку шнапса из-под кровати, думал Рэм Константинович. – Сегодня хотел увидеть друга... А вот какого друга? Забыл. Все забыл, все на свете я забыл. Черт...»

Рэм Константинович едва успел перевести дух, как ему позвонила Полина Давыдовна.

– Как ты там, любезный старый хрыч? – ласково спросила она, и Скотчинскому сразу стало полегче.

Он очень любил Полину Давыдовну, хотя в любви своей ей не признавался, чтобы не зазналась ненароком.

– Поля, я ему сказал, – не стал отвечать на вопрос супруги он и повторил: – Я ему все сказал!..

– Что и кому ты сказал, мне, извини, неинтересно!.. Как там Влада и Машка?.. – перебила его Полина Давыдовна.

– Я, Поля, сказал этому муфлону: «Невинность из себя не строй, – Рэм Константинович отпил из бутылки и продолжил: – Твой мужской долг – жена и дочь, их покой и любовь. Ты попал в семью, – сказал я, – со старыми деньгами и с потомственным состоянием, изобретатель хренов, и изволь не разрушать ее, а созидать, вот!»

– Ага, – тихо произнесла Полина Давыдовна и поинтересовалась: – Что дальше?

– А дальше я ему преподал азы семейной жизни, как жить с женой до самой смерти в любви и согласии. – Тут Скотчинский внезапно смолк и чуть погодя добавил: – И он ушел.

– Он ушел с чемоданом? – буднично, как о погоде, спросила Полина Давыдовна.

– Конечно, ты всегда над , – проворчал Рэм Константинович, закатывая глаза. – С чемоданом или без, уже не важно, Поля... Ушел. Влада в истерике, Машка мне грубит, обзывает «старым пузырем», ох!

– Да, я над ситуацией, – осторожно согласилась Полина Давыдовна. – Приезжай домой... Попрощайся со всеми вежливо и приезжай.

– Поговори! – И Рэм Константинович, выдохнув, спросил: – Ты там ешь форшмак, Поля?.. Я по форшмаку соскучился, с хлебушком, – сглотнул он. – Как там Зяблик?..

– Зяблик, лежа на спине, жонглирует ножкой, – отозвалась супруга. – Мне не до форшмака, не готовлю я его без тебя.

Рэм Константинович покосился на свой бумажник с авиабилетом.

– Я приеду послезавтра, – подумав, сообщил он, – если ничего не случится...

– А что должно случиться?.. Ты, Рэмчик, больше никого жить не учи, – попросила Полина Давыдовна.

Скотчинский покачал головой, глядя на бегущего по паркету паука.

– Абсурд, ну как он мог, Поля?.. – начал он.

– Ничего, – перебила его Полина Давыдовна. – Вчера поругались, а завтра помирятся, глядишь... Не тоскуй, я вот о Коле думаю. Ты увидеться с ним не планируешь, Рэм?