Странное имя. Я мысленно отметила, что из трех своих соседок толстуха только ее представила, не прибегая ни к какой кличке. Хотя сокамерницы меня ничуть не интересовали. Я мечтала лишь об одном – чтобы от меня поскорее отвязались. Но у Бет имелось свое мнение на этот счет. Видно, ее одолевала скука, и мое появление внесло в этот день пусть небольшое, но приятное разнообразие. Мне же не хотелось обзаводиться лишними врагами. Конечно, даже вчетвером женщины со мной не справились бы. Но зачем обострять ситуацию?

– Сколько? – с любопытством спросила толстуха.

Я не сразу поняла и вопросительно уставилась на нее.

– Сколько дали, говорю? – пояснила Бет.

– Восемь лет рудников.

Женщина уважительно присвистнула:

– Кого пришила? – и, снова наткнувшись на мой непонимающий взгляд, пояснила: – Кого убила, говорю? За воровство столько не дают. Значит, либо покалечила арвалийца, либо убила пришлого.

– Никого я не убивала…

– Может, дом какой шишки ограбила? – предположила серая девица.

– Да ничего я не делала!

Все, кроме Тир-на, весело расхохотались.

– Ну так, оно понятно, – взвизгнула Ржа, – тут одни невинные маргаритки собрались!

– Чего ты, сестренка, упираешься? – миролюбиво произнесла Бет. – Срок уже дали, никуда не денешься. А мы тут все свои. Я вот завтра на этап. Пять годочков, третья ходка. Лавку одну обчистили, да неудачно. Ржа – кисетчица. Срезала кошель на базаре, а ее за руку поймали. Два года.

– Да там и было-то всего три криона, – обиженно пробубнила рыжая.

– А сбрасывать надо было, дурища! – назидательно пожурила Бет. – Дешевка – она по бабьему делу. Клиента сонным зельем опоила, да не рассчитала с дозой. Онемел и окривел, бедолага. Ей и дали семерик. Теперь ты рассказывай.

Положительно, Тир-на здесь уважали. Ни одна из женщин не обмолвилась, за что та оказалась в этой камере. Я пожала плечами:

– Мне нечего рассказывать. Меня обвинили по ошибке.

– Ай! – Бет досадливо махнула рукой.

– Подумайте, какие мы цацы, – начала было Ржа, но, наткнувшись на мой взгляд, замолчала.

– Как хочешь, сестренка. Ты все ж поделись – полегчает, – прошепелявила Дешевка.

– Оставьте ее, – вдруг низким, но мелодичным голосом произнесла Тир-на.

Она встала и медленно, плавно, словно скользя по воздуху, подошла ко мне. При ее приближении остальные будто съежились и сразу же замолчали. Тир-на немного постояла рядом с моими нарами, потом сняла с головы капюшон. При виде ее лица я почувствовала себя немного неуютно – уж очень необычно выглядела эта женщина. Боги, создавая Тир-на, поскупились на краски. Ее волосы, брови, ресницы, кожа были совершенно белыми. И на этом бесцветном фоне двумя сгустками крови светились огромные красные глаза – без белка, радужки и зрачка. Женщина впилась в меня взглядом, и я ощутила, как у меня что-то внутри замирает, поддаваясь странному, похоже волшебному, воздействию. Я попыталась отвести глаза, но у меня ничего не вышло – взгляд Тир-на затягивал, пронизывал до самых сокровенных глубин души. Я чувствовала, что сейчас она узнает обо мне все. Но тут пришла спасительная злость, а за нею и понимание, как следует поступить. Я постаралась изгнать из души все чувства и погрузиться в состояние раш-и. Не сразу, но мне это удалось. Вслед за этим я мысленно закрылась от красноглазой женщины, словно выставила между своим и ее разумом невидимый щит. Только тогда сумела опустить глаза и увидела руки Тир-на. Пальцы были нечеловечески длинными и заканчивались острыми, кривыми, как у хищной птицы, когтями.

– Ты сильна. – В грудном голосе женщины слышалась улыбка. – Я не успела увидеть того, что ты совершила. Обычно я не предлагаю этого, люди находят меня сами, а я решаю, внять их просьбе или нет. Но ты не такая, как остальные. Хочешь, я обращусь к Лак’хе и предскажу твое будущее?

Еще одна колдунья по мою душу! Хватит с меня и предсказания Одноглазого Улафа. Я отрицательно покачала головой.

– Да ты что, сестренка?! – возбужденно прошептала Большая Бет. – Такое раз в жизни бывает! Это ж ольда! Нам она гадать не захотела!

Ольда? Мне это ни о чем не говорило. В Т’харе такие существа не живут.

– Но должна тебя предупредить: я увижу не только твое будущее, но и прошлое, – проговорила Тир-на. – Быть может, ты этого боишься?

Мне становилось все любопытнее. Хоть и говорят, что нельзя испытывать Лак’ху, но, может быть, стоит попробовать? Вдруг ольда сумеет назвать тех, кто меня подставил?

– Хорошо, – решилась я. – Что нужно делать?

Тир-на присела рядом со мной.

– Покажи правую ладонь.

Я протянула женщине руку. Та провела по ладони острым, твердым, как сталь, когтем, внимательно вглядываясь в переплетение линий.

– Теперь левую…

Соседки замерли, в наступившей тишине слышалось только их тяжелое дыхание. Наконец ольда произнесла:

– На твоих руках кровь.

– Ха! Я ж говорила! – торжествующе выкрикнула Бет, но тут же осеклась под тяжелым взглядом Тир-на.

– Так и есть. – Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие. – Я – воин, и мне приходилось убивать.

Ольда отрицательно покачала головой.

– Нет. Это кровь невинных.

Я вырвала свою руку:

– Ты ошиблась, гадалка. Я не убийца.

Бет испуганно охнула, на лицах ее подружек читался суеверный ужас. Все они будто ждали, что Тир-на испепелит меня на месте. Но та восприняла мою резкость спокойно.

– Я проверю, орка. Подожди.

В ее когтистых пальцах словно сама собой появилась стопка небольших картинок.

– Священные карты Лак’хи! – выдохнула Дешевка.

Ольда стала раскладывать картинки на нарах. Я с интересом разглядывала странные, полустертые временем рисунки. Лицо Тир-на оставалось невозмутимым, но голос слегка дрогнул, когда она сказала:

– Это правда, Мара. Ты убийца. Но только в будущем.

Я усмехнулась:

– Если только убью кого-нибудь из надсмотрщиков на рудниках.

Ольда не приняла моего шутливого тона.

– Я не вижу в твоей судьбе узилища. Все переменится, и очень скоро. Будь осторожна, орка. Иногда свобода опаснее неволи.

– Спасибо за предупреждение, – ответила я. – Но ты напрасно тревожишься обо мне. Настоящий воин никогда не поднимет руки на невинного.

Тир-на снова накинула капюшон, давая понять, что разговор окончен, и проплыла к своему месту. Я же улеглась на нары, отвернувшись лицом к стене. Сама того не желая, я была несколько смущена гаданием ольды. Меня не испугало бы предсказание смерти – орки не приучены ее бояться. А вот убить невинного – страшный, несмываемый позор. Я пыталась думать о том, кто и зачем убил Ранвальда, но против воли снова и снова вспоминала слова гадалки. Наконец я уснула.