– Спасибо, мэм, присяду. Стэн сел к столу.

– Налей гостю кофе, Мэри. Мэри вздрогнула.

– Не могу, – сказала она. – Мне нужно пойти к мисс Вере.

– Не помрет она, если ты тут пять минут посидишь и обсохнешь, – буркнула Эдит.

– Не могу! – воскликнула Мэри, промчалась мимо Эдит и Стэна Томаса и выскочила за дверь. Они услышали ее торопливые шаги на лестнице. – Простите! – крикнула она на бегу.

– Пожалуй, я себе сам кофе налью, – сказал Стэн Томас.

– Сидите, я налью. Это моя кухня.

Эдит оставила на столе фасоль и налила Стэну кофе. Не спрашивая, какой кофе он предпочитает, она плеснула в кружку сливок и не предложила сахара. Его это вполне устроило. Себе Эдит тоже налила кофе со сливками без сахара.

– Вы за ней ухаживаете? – осведомилась она, сев за стол. Она смотрела на Стэна с нескрываемым подозрением.

– Мы только что познакомились.

– Она вас интересует?

Стэн не ответил, но с ироничным удивлением вздернул брови.

– Знаете, мне вам нечего посоветовать, – сказала Эдит.

– А вы и не должны мне ничего советовать.

– Кто-то должен.

– Кто, например?

– Знаете, она уже замужем, мистер..?

– Томас. Стэн Томас.

– Она уже замужем, мистер Томас.

– Нет. Она не носит кольцо. Она ничего такого не говорила.

– Она замужем за этой старой сучкой. – Эдит указала вверх тонким желтым большим пальцем. – Видели, как она помчалась наверх пулей, хоть ее и не звали?

– Можно задать вам вопрос? – проговорил Стэн. – Кто она, черт побери, такая?

– Ох, не нравится мне, как вы выражаетесь, – проворчала Эдит, но сказала она это таким тоном, что можно было не сомневаться: она вовсе не возражала против крепких словечек. Эдит вздохнула: – Теоретически, так сказать, Мэри – племянница мисс Веры. Но на самом деле она ее рабыня. Такая уж в этой семейке традиция. То же самое было с ее матерью. Эта бедняжка только тем и избавилась от рабства, что утонула. Мать Мэри – та самая женщина, которую в двадцать седьмом году смыло в море волной. Тело так и не нашли. Слыхали про тот случай?

– Да, слыхал.

– О господи, я эту историю миллион раз рассказывала. Доктор Эллис взял девочку из приюта и удочерил. Приобрел подружку для своей дочурки – той самой, которая теперь живет наверху и вечно вопит. Никому от нее житья нет. Джейн была матерью Мэри. Ее обрюхатил какой-то работяга-итальянец, на каменоломне он работал. Большой был скандал.

– Я что-то слышал об этом.

– Ну, Эллисы попытались это дело замять, но людей же хлебом не корми, дай посплетничать.

– Да, тут у нас посплетничать все не прочь.

– Ну, в общем, она утонула, а мисс Вера взяла ребенка и потом растила эту девочку как свою будущую служанку, готовила, так сказать, на место покойной матери. Вот кто такая Мэри. И лично у меня просто в голове не укладывается, как это могли допустить те люди, которые защищают права детей.

– Что это за люди такие?

– Ну, не знаю. Просто не могу поверить, что в наше время можно взять ребенка и сделать из него рабыню.

– Ну, это вы не серьезно – насчет рабства?

– Я точно знаю, про что говорю, мистер Томас. Мы в этом доме уж сколько лет на это глядим, и все спрашиваем себя: почему же никто не вмешался и не положил конец этому безобразию?

– А вы почему этому не помешали?

– Я кухарка, мистер Томас. Я же не полицейский. А вы чем занимаетесь? Погодите, я и так знаю. Вы местный, так что наверняка рыбак.

– Да.

– Хорошо зарабатываете?

– Хватает.

– Хватает на что?

– На то, чтобы жить тут.

– Работа опасная?

– Не так чтобы очень.

– Выпить хотите?

– Не откажусь.

Кухарка Эдит подошла к шкафчику, подвигала бутылки и вернулась с серебряной фляжкой. Она плеснула янтарной жидкости в чистые кофейные чашки и одну протянула Стэну:

– Не пьяница, надеюсь?

– А вы?

– Жуть как смешно. С моей-то работенкой? Просто обхохочешься… – Эдит, прищурившись, уставилась на Стэна Томаса: – И вы ни разу не были женаты? Ни на ком из местных?

– Никогда не был женат ни на ком из местных, – ответил Стэн и расхохотался.

– Похоже, вы весельчак. Все-то вам смешно. За Мэри давно ухлестываете?

– Никто ни за кем не ухлестывает, мэм.

– Давно ей интересуетесь?

– Да мы только на этой неделе познакомились. Думаю, все гораздо серьезнее, чем мне сначала показалось. Похоже, она славная девушка.

– Она славная девушка. Но что, у вас на острове мало славных девушек?

– Эй, вы полегче.

– Сдается мне, это как-то странно, что вы неженаты. Вам сколько лет?

– За двадцать. Ближе к тридцати.

Стэну Томасу было двадцать пять.

– Симпатяга, весельчак и зарабатываете неплохо? И не пьяница? И еще неженатый? Я так понимаю, что тут мужчины рано женятся, а уж особенно рыбаки.

– А может, я тут не нравлюсь никому.

– Язычок у вас острый. Может, у вас запросы большие?

– Послушайте, я всего-навсего подвозил Мэри по ее делам.

– Хотите еще с ней увидеться? Этого хотите?

– Я думал об этом.

– Ей ведь почти тридцать, между прочим.

– По-моему, она шикарно выглядит.

– Но она Эллис. По закону она Эллис, только у нее нету ни гроша, так что про это даже думать забудьте. Они ей ни пенни не дадут. Только одевают и кормят.

– Похоже, вы не представляете, что у меня на уме.

– Это я и пытаюсь понять.

– Ну да, я вижу, что вы что-то пытаетесь понять. Без очков вижу.

– У нее нет матери, мистер Томас. В этом доме у нее есть какое-то положение, потому что она нужна мисс Вере, но в этом доме на Мэри никто не заглядывается. Она – молодая женщина, у которой нет матери, никто за нее не заступится, поэтому мне и любопытно узнать, что у вас на уме.

– Ну, вы-то не как ее мать говорите. При всем уважении, мэм, но вы говорите как ее отец.

Это Эдит понравилось.

– Отца у нее тоже нет.

– Очень жаль.

– И как вы намерены с ней повидаться, мистер Томас?

– Пожалуй, буду время от времени заезжать за ней.

– Да?

– Вы к чему спрашиваете?