– И это умно… а больной мастер тебе зачем?

– Я его вылечу, и он будет делать щиты и еще кое-что…Чего я пока до конца не продумал.

Шер некоторое время шел с задумчивым видом. Молча разглядывая землю под сапогами.

– Все-таки у тебя в роду были финики, – прервал он молчание. – Ты купил трех мастеров, пять баб и продал старые вонючие сапоги отца за серебряный талан. Наговорил с кучу и не соврал. Это не могла бы сделать даже Франси… и я тоже, кстати… Вот она удивится! – И он заржал, как стоялый конь, увидевший кобылицу. – А знаешь, что? – сказал Торвал когда вдоволь насмеялся, – тут недалеко есть скупщик. Иногда у него можно найти интересные вещи, каких нет у других торговцев, и можно купить одежду для твоих стражников. Их-то одежда с такими тренировками, какие устраиваешь ты, скоро вся поистреплется.

– Пошли, – равнодушно отозвался Антон. Ему было тяжело находится на рынке рабов, и он хотел побыстрее его покинуть. В его земном понимании, продавать людей как скот нельзя. Это… неправильно.

Они прошли вдоль крытых навесом прилавков со всякой всячиной и вышли к добротно сделанной лавке. В лавке их встретил услужливый продавец-хозяин.

– Что угодно господам? – согнувшись в поклоне, подобострастно улыбаясь, спросил он.

– Нам угодно посмотреть, что у тебя есть интересного, – ответил шер и стал оглядываться. Всюду на стенах были развешаны одежда, обувь. На прилавке стояли статуэтки. Лежали пара кинжалов. Книги в кожаных переплетах. Стальной шлем с забралом, прикрывавшим глаза.

– Есть! А как же! – обрадовался хозяин и с важным видом вытащил из-под прилавка и поставил перед покупателями высокое серебряное блюдо. – Почти полный столовый сервиз! – гордо произнес он.

– Да уж! – покачал головой Антон, разглядывая фамильный герб на блюде. – Вот же верно говорят, что не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Прямо чудеса в решете, да и только! – Он улыбнулся и вытащил из-под туники на бронзовой цепи медальон, на котором был изображен черный эмалевый коршун в белом серебряном круге. Герб в точности совпадал с тем, что был выбит на блюде. – Я даже знаю, откуда он у тебя. Тебе его принесли семеро наемников, которые украли его у меня, сбежав со службы.

Хозяин лавки побледнел, как мел.

– Да ты не бойся, – успокоил его Антон. – Я этих ребят убил, можешь спросить у шера, он свидетель. Антону как сержанту полиции также стало понятно, что является основным доходом этой лавки – скупка краденного. Вот почему при этом дешевом товаре, который выставлен напоказ, у него такая добротная лавка.

– Свой сервиз я заберу. Так что ты ничего не выгадаешь, но и не потеряешь. За товаром или деньгами Чаба с Фулолом уже не придут. Но у меня к тебе есть предложение, которое может быть выгодным для нас обоих. Я понял, что ты занимаешься скупкой краденного…

– Ваша милость, да ни в жизнь… – воскликнул хозяин, его лицо покрылось каплями пота.

– Я не собираюсь тебя выдавать шерифу, но ты сам понимаешь, чтобы обвинить тебя, достаточно лишь моего слова. Слово сквайра, который узнал украденный у него сервиз. И тебе нечего будет возразить, потому что на сервизе стоит герб. Тебя обманули, сказав, что хозяин сервиза умер и наследников у него нет. Ну так что, будем разговаривать?

Хозяин пробормотал что-то нечленораздельное, потом выпил из кувшина воды и откашлялся.

– О чем, ваша милость? – с трудом спросил он.

– Меня интересует золото и серебро. Ну, можно еще дорогие вещи посмотреть. Еще раз хочу тебе сказать. Я хочу их покупать, а не отбирать. Выгода обоим. Я дешевле покупаю. Ты получаешь свою прибыль. Как тебе такое предложение? Интересует?

– Ваша милость, нет ничего из того, что вы сказали. Я честный…

– Значит, ты не понял меня, – со вздохом сожаления произнес Антон. – Торвал, зови сюда стражу. Мы обвиним хозяина этого магазина в скупке краденного. При обыске, я думаю, много чего найдут. Все не спрячет, да и палач язык развяжет…

– Стойте! – в страшном испуге закричал торговец. – Я все понял. Мы можем договориться… – казалось, торгаша сейчас хватит удар. Он был бел, как мел. И зубы его выбивали неслышную, но хорошо видимую барабанную дробь. Он на негнущихся ногах вышел из-за прилавка.

– Надо лавку закрыть, – проблеял он. – Товар не здесь. – Он закрыл дверь лавки на засов изнутри и направился к двери за прилавком.

– Стоять! – негромко, но решительно приказал Антон. Что может находиться за дверью таких «малин»[18], он хорошо знал.

– Там твои подельники? – спросил Антон. – сколько их? Я сейчас туда войду и убью их всех. – Антон вытащил меч. А ты, Торвал, если там будут бандиты, оторви ему яйца. Они больше ему не понадобятся.

– Стойте! – опять вскрикнул торгаш. – Там трое. Моя охрана.

– Товар тоже там?

– Да.

– Скажи своим ребятам, чтобы пошли погуляли. – Антон приставил к спине трясущегося торговца меч. – Ну поживее, нам некогда.

Торговец приоткрыл дверь и крикнул:

– Хромой, идите погуляйте. У меня тут дела нарисовались.

Следом послышался шум и стук дверей.

– Надо за ними дверь закрыть, – обернувшись, сказал он Антону.

– Торвал, сходи с хозяином и проследи.

Шер просто толкнул в спину торговца, и тот влетел в комнату. Следом зашел Антон. Это был склад. На полу лежал истертый коврик.

– Давай договоримся. Я не скупаю краденное, – спокойно продолжал разговаривать Антон. – Откуда мне знать, как у тебя появился нужный мне товар? Я покупаю то, что мне нравится.

Скупщик немного помялся и, подняв коврик, открыл люк, залез внутрь и вылез с ящиком в руках. Закрыл люк. При этом руки у него дрожали. С мрачным лицом постелил коврик. Несколько раз его поправил.

– Тут смотреть будете или там? – он кивнул на торговый зал.

– Там, – ответил Антон.

В ящике оказались в основном золотые изделия с драгоценными камнями. Кольца, медальоны, серьги. Цепей не было. Видимо, их смогли продать или переплавить. Многие вещи были помяты, потеряли свою форму.

– Сколько здесь по весу? – спросил Антон.

– Примерно один имперский таузен, – ответил шер.

– У меня есть весы, можно взвесить, – все так же мрачно произнес торгаш.

– Да я и так вижу, не надо взвешивать, – отмахнулся Торвал. Сколько ты хочешь за все это? Учти, ты такое в этом городе не продашь.

– Тридцать таланов.

– Сколько? – удивился Антон.

– Ну хорошо, двадцать пять.