Шрифт:
Интервал:
Закладка:
− На её счёт ты можешь не беспокоиться. Это не более чем фантазии Делисии. Джумалейки любят придумывать всякие страшилки. Слышал бы ты те истории, что рассказывала мне моя джумалейская нянька! — усмехнулся Виго и покачал головой. − От такого волосы на голове зашевелятся. Про Барона Субботу и Маман Бриджит. Но поверь мне, чупакабра — это миф. Хотя в здешних лесах и водятся кровососущие нетопыри, но они размером с ладонь и пьют кровь исключительно у скота. Да и в город они не залетают, уж очень осторожны. Но разве разумные доводы остановят длинные языки прислуги?
− И всё-таки, хефе, мне бы хотелось посмотреть на этих эйфайров через твоё устройство. Ну, чтоб знать, в кого всадить серебряную пулю.
− Их берёт и обычная пуля, Морис, но если ты так настаиваешь… Как только я распакую все эти ящики и коробки, то смогу собрать и своё устройство, и сразу же проведу первую серию экспериментов. Но если ты боишься эйфайров, то от них есть кое-какие меры защиты, − успокоил Виго сыщика. − И самая первая — не вступай в эмоциональный контакт с тем, кто явно на него напрашивается. Не раскрывай перед незнакомцами душу. Будь осмотрителен в выпивке, смотри, с кем пьёшь в кантинах. Не снимай продажных женщин. Не верь в жалостливые истории. И не ходи туда, где кипят страсти, там ты точно наткнёшься на кого-то из этих тварей. А остальное я тебе позже расскажу.
− Как-то многовато ограничений, − усмехнулся Морис. — Может, проще просто обходить их стороной? А эти эйфайры, они живут в каком-то квартале? Где-то же они встречаются?
− В каком смысле? — Виго чуть прищурился.
− Ну, им же нужно какое-то место… Где жить. В вильях, или где-то же они все обитают, в каком-то квартале. У них же есть дети и семьи… − принялся задумчиво рассуждать Морис.
Виго взял чашку, налил себе кофе и снова посмотрел на сыщика.
− Вижу, ты совсем ничего о них не знаешь? Ты, верно, думаешь, что эйфайры − это что-то вроде ольтеков или джумалейцев? Какая-то отдельная народность, живущая в Акадии? С курчавыми волосами и когтями, ну или с крыльями, как там их рисуют на плакатах? — криво усмехнулся Виго. − Но это не так. Эйфайры — это не отдельный народ. Эйфайр может родиться в любой, самой обычной семье. И до какого-то возраста они ничем не отличаются от других детей, разве что сильной чувствительностью или какими-то особыми талантами, да и то не всегда. А потом однажды у них случается перерождение. Их аура начинает выделять эфир, то самое золото, которое видно в моём устройстве. Они называют это инициацией. В это время у них проявляется острая тяга к тому, чтобы питаться за счёт других. Насколько я понял из книг профессора Аберола и своих наблюдений, в этот период у них растут те самые крылья, которых мы не видим. Может, я, конечно, и ошибаюсь… И если в этот момент человек попробовал чужой жизненной силы, то инициация завершается, и он становится инициированным эйфайром. То есть способным дальше жить за счёт чужой силы, питаться ею и даже убивать. У него могу развиться необычные способности, а его глаза меняют цвет, становятся ярко-серыми, словно налитыми серебром. Если же в этот момент он не инициируется, ну, не будет, например, возможности, то дальше он либо умрёт, либо если его не убьёт инициация, то он так и останется обычным человеком. Чем-то вроде куколки, не превратившейся в бабочку. Неинициированные эйфайры безобидны, они могут даже сами не знать о том, что эта возможность у них была.
− Так, выходит… что, любой может им оказаться?! — удивился Морис. — И это не результат каких-то смешанных браков?
− Вот именно, Морис — любой. В любой семье, богатой или бедной, в любом месте, от вильи в Лагуне до Голубого холма. В Акадии есть закон, по которому все дети, у которых проявляются признаки эфира, должны быть изъяты из семей и отданы в приют на острове Дежавю. Там они должны провести какое-то время в специальных изоляторах, чтобы инициация не состоялась, и затем, когда будет точно известно, что ребёнок больше не опасен, его возвращают родителям.
− Ну что же, это вполне здравый подход. Так в чём же тогда проблема вообще? — недоумённо спросил Морис
− Родители скрывают то, кто их дети, чтобы не отдавать в приют. И хотя за это положен огромный штраф и даже тюрьма, но разве это останавливает любящих родителей? Они даже подпитывают их своей энергией, хоть и знают, насколько это опасно, − Виго отпил кофе и посмотрел на Мориса поверх чашки.
− Но к чему всё это, если дети потом всё равно возвращаются из приюта в семью? Зачем скрывать? По сути их просто лечит изоляция, делая из них нормальных людей?
− Ну… как бы тебе сказать… Из десяти детей возвращаются только трое, да и то… − мрачно ответил Виго и посмотрел на кофейную гущу на дне чашки. — Некоторые из них всё равно потом умирают. Пережить инициацию и остаться просто человеком невероятно сложно.
− Э-э-м-м, н-да уж, − пробормотал Морис и потёр лоб. — Понятно теперь, почему тут всё так запущено.
− Кстати, этот приют на острове Дежавю основал мой дед, тот, на чей портрет в галерее ты любовался по приезду. А мой отец ратует за то, чтобы объявить всех ныне живущих эйфайров вне закона и повесить на них метки, как клеймо на коров. И кто откажется подчиниться, подлежит уничтожению. Понимаешь, почему вокруг так много желающих убить дона Алехандро?
− Понимаю. И я теперь понимаю, почему все так хотят иметь у себя этот бриллиант. С таким-то чудодейственным лекарством можно не бояться никаких кровососов! − воскликнул Морис. − Так что насчёт художника? Есть такой на примете?
— Доменик, мой брат. Уж поверь, это лучший художник, какого я знаю. Он рисует просто отлично. Не хуже, чем рисовала наша мать.
− Ну и ладно, значит, сегодня этим и займёмся, − Морис снова поскрёб подбородок, задумчиво глядя на потолок.
Видимо, новые подробности о жизни эйфайров его очень сильно озадачили.
− Кстати, я еду по делам, так что бери свою папку, тот стакан и что ты там ещё хотел исследовать. Остальное мне расскажешь по дороге. Заедем в салон «Палома», к моему учителю химии и ещё в
