Заложенные вдоль ограждения термические заряды подорвали, но было уже поздно. Фильтры почти целиком упали за огороженную территорию, и вытекшая из них субстанция уже резвилась на свободе.

Настоящая вакханалия началась в тот момент, когда вода и биологическая масса встретились. На границе вскипел пенный бурун, и радостные обитатели, ранее заключённые в стены металлических цилиндров, получив неограниченную свободу, стали просто выпрыгивать из материнской жидкости и погружаться в свежую воду потока.

В стороне грохнуло ещё несколько взрывов, не принёсших никаких результатов. Нитка нефтепровода была заминирована в обе стороны на километровых отрезках, но сам трубопровод был пуст, и, кроме сапёров, ожидавших взрывы, никто не обратил на это внимание.

Военно-инженерная техника, подтянутая к ночи на расстояние до пяти километров от зоны, стала срочно бурить шурфы для закладки зарядов, после подрыва которых должна была быть создана цепь земляных валов. Приготовилась к залпу реактивная система «Змей Горыныч», выбрасывающая на расстояние до двухсот метров шланг, начинённый пластитом, при подрыве которого создавалась канава в полметра глубиной, что, в свою очередь, должно было задержать продвижение активной субстанции и дать время стальным ножам тяжёлых машин создать более мощные земляные валы.

Вся ситуация усугублялась несколькими факторами. Попав на свежий воздух и соединившись с водой, активная масса стала испускать ядовитые пары. Несколько солдат упало – не у всех оказались противогазы. Массой было охвачено и поглощено два тяжёлых скрепера. Огнемётчики работать не могли. Созданные защитные валы были ещё не прочны, сыпучи, и их всё подталкивала, укрепляя, тяжёлая техника. В тёмное время суток многие путались, двигаясь не туда, ослеплённые прожекторами.

Вскоре из образовавшегося месива воды и биомассы стали вылетать чудовищные комары размером с кошку, за которыми начал охоту химический батальон и огнемётчики с плечевыми ранцами.

В первые полчаса столкновения была полная неразбериха. Бегали и кричали офицеры, рвались на передний край огнемётчики, но всё же постепенно дисциплина и порядок восторжествовали. На помощь подошла техника, обеспечивающая прикрытие других направлений, но в результате отсутствия потока воды из озера там не потребовавшаяся и переброшенная сюда для создания второго заградительного вала.

По истечении четырёх часов уже можно было сказать, что войска если не победили, то, по крайней мере, успешно сдерживали противника.

До наступления рассвета авиацию не применяли, боясь нанести удар по своим. Теперь за дело взялись вертолёты. Винтокрылые машины цепляли на тросах несколько бочек с горючей жидкостью, поднимали их в воздух и сбрасывали в центр кишащей массы. Бочки падали, но не тонули, удерживаемые пустыми соседками, и по сигналу из машины взрывались, покрывая значительные площади островами огня.

Биомасса тоже защищалась. Она под воздействием температуры создавала корку, края которой загибались. Плавающие огненные поля не разливались на большой площади и дрейфовали под порывами ветра. Вертолётчики начали наращивать удары, но летающие машины сами подверглись атакам мутировавших комаров. Несколько ударов в лопасти – и вот одна из машин, потеряв управление, пошла вниз и по самые винты скрылась в живой кипящей массе. Двигатели второй машины заглохли. Её выхлопные трубы были забиты трупами насекомых.

Авиация поднялась выше и продолжила свою работу, но вдруг отказали двигатели сразу у трёх машин. К счастью, воспользовавшись парашютирующим эффектом винтов, они приземлились на безопасной территории, где тут же завелись и ушли на свой аэродром.

Биомасса росла как на дрожжах. Вскоре всем стало ясно, что первая линия созданных с таким трудом бастионов её не удержит. Руководителем операции было принято решение отводить технику и людей за второй создаваемый пояс обороны.

Гоголь не усидел в своём кресле и, получив истребитель – другой техники для перелётов он не признавал, – уже через два часа наблюдал с командного пункта за битвой человеческой глупости с человеческой силой.

– Отзовите вертушки, – приказал он руководителю операции после того, как вертолёты начали падать. – Это зона. Она создаёт своё собственное поле с не до конца понятными нам свойствами, создаёт электромагнитные импульсы, нарушающие работу двигателей.

– Вы кто такой и как тут оказались? – рявкнул на него задёрганный генерал.

– Мои полномочия может подтвердить… – и Гоголь назвал фамилию.

– Проверьте, – бросил генерал адъютанту.

Капитан кинулся к аппарату, но Гоголь остановил его, протягивая свой телефон и удостоверение.

В телефоне что-то рявкнуло. Адъютант торопливо сунул трубку в руку своего генерала.

– И где вы были раньше? – выслушав несколько фраз по телефону, спросил руководитель операции, возвращая аппарат.

– Вам это ничего не напоминает? – не отвечая на вопрос, спросил Гоголь.

– Это напоминает кипящий котёл, который я не в состоянии потушить.

– Это похоже на саранчу, движущуюся и уничтожающую всё на своём пути.

– И что вы предлагаете?

– Я предлагаю то, что растворяется в этой массе. Сельскохозяйственные ядохимикаты и кислоты, и чем сильнее, тем лучше.

Уже через час с ближайших колхозных складов на пока ещё нейтральную территорию между двумя созданными валами вошла цепочка самосвалов, и в разных местах выросли кучи химических удобрений.

– Разровняйте их немного по площади и полейте.

Указание Гоголя было тотчас же выполнено.

Наступал решающий момент, и все – от солдата за последним валом до руководителя операции – с напряжённым ожиданием наблюдали, как масса начала перетекать через кромку первого вала. Отдельные её составляющие, шестиногие, многощупальцевые, круглые и просто извивающиеся черви, падали с двухметровой высоты, а текущая за ними слизь догоняла и омывала этих мокрых уродов. Но вот первый из них достиг рассыпанной селитры и, поставив на неё одну из конечностей, отдёрнул её, как от ожога. Сзади его подтолкнул второй. Оба упали на рассыпанный химикат и стали бешено корчиться. Набежавшая масса вспенилась, прикоснувшись к рассыпанному удобрению. Через пену накатила следующая волна, и её постигла та же участь.

– Работает, – прокричал генерал, хлопая по плечу стоящего рядом Гоголя.

Тот, не привыкший к такому выражению чувств, незаметно отошёл в сторону. Со своего места он видел, что масса остановилась перед рассыпанными удобрениями. От неё отпочковывались отдельные особи или протягивалось тонкое щупальце. И те и другие, как бы сбегав на разведку и обнаружив впереди минное поле, возвращались в материнскую среду с докладом. Поток слизи не мог сдерживать сам себя, так как не являлся единым организмом, и в конце концов накрыл собой химические поля.

Весь командный пункт, наблюдая за попытками массы преодолеть смертельно опасную преграду, радостно комментировал другу другу наиболее интересные эпизоды увиденного.