В Австралию в это время преимущественно въезжали евреи из юго-западных и прибалтийских регионов России, что было вызвано проводившейся тогда царизмом дискриминационной национальной политикой по отношению к инородцам вообще и к евреям в частности.

В 1901 году, когда был образован Австралийский Союз, бывших подданных Российской империи на пятом континенте насчитывалось уже 3 тысячи 358 человек: 2648 мужчин и 710 женщин. География их расселения – Новый Южный Уэльс, Виктория, Квинсленд, Западная и Южная Австралия и Тасмания.

Русско-японская война, революция 1905–1907 годов и аграрная реформа П.А. Столыпина стали толчком для эмиграции из районов Сибири и Дальнего Востока. Ранее привязанные к земле крестьяне теперь получили право на свободное переселение и не замедлили им воспользоваться. Нет ничего удивительного, что их выбор пал на Австралию, где не только по слухам, но и по сообщениям российской прессы можно было легко получить хороший земельный участок, рассчитывать на высокий заработок, и к тому же не омрачали жизнь ни войны, ни революционные потрясения, ни перепады политического курса властей. Для домовитых обстоятельных мужиков, стремившихся наладить крепкое хозяйство, фактор стабильности был далеко не из последних. И они не без оснований видели в Австралии страну, в которой, как говорится, тишь да гладь и Божья благодать. А работы они не боялись, и силы для обустройства на новом месте готовы были затратить, не щадя себя – лишь бы толк вышел.

К 1911 году на пятом континенте, согласно переписи, проживает уже 4 тысячи 456 уроженцев Российской империи. За десять лет русская Австралия пополнилась в основном крестьянским контингентом.

На кого-то Австралия производила обманчивое впечатление страны, во многом похожей на Россию. Ведь стоило переселенцу увидеть среди пальм и эвкалиптов березу или дуб, как появлялась иллюзия, что природа здесь не столь уж сильно отличается от русской да и местность, как дома, на родине, куда ни кинь взгляд, равнинная.

Потом это заблуждение рассеивалось.

Не всем новым колонистам посчастливилось, как они рассчитывали, стать фермерами. Даже люди, давно привычные к сельскохозяйственной работе, попав в иные, чем на родине, условия, в другой климат, да еще и не зная английского языка, столкнулись с очень большими трудностями. Какая-то часть эмигрантов определилась в качестве наемных работников в чужие хозяйства и, приобретя необходимые знания, навыки, опыт, потом с успехом начала свое собственное дело. Но бывало и так, что люди решали, раз с крестьянским трудом не заладилось, значит, так тому и быть, и уезжали в город, где рабочие руки всегда были нужны. Без владения профессией они ни на что особенное претендовать не могли и обычно использовались как малоквалифицированная рабочая сила на строительстве железных дорог, на медных рудниках и золотых приисках, на рубке леса, на шахтах и в портовых доках.

Больше всего россиян сгруппировалось в северо-восточном австралийском штате Квинсленде, в столице которого Брисбене была целая улица, заселенная почти исключительно русскими.

В отличие от трудовой политическая эмиграция из России шла Австралии не на пользу. Прибывшие революционеры развернули агитацию и пропаганду, что привело к обострению до этого вполне нормальных и дружелюбных отношений между рабочими и работодателями, к уменьшению показателей производства вследствие забастовок и других актов протеста. Политэмигрантов было всего около 500 человек, но они развили высокую активность, которая пришлась по душе далеко не всем австралийцам. Большая часть трудового населения страны поддерживала существующую общественно-политическую систему с крепкими традициями демократии, была против ее расшатывания и смотрела не тех, кто развивал революционную инициативу и мутил воду, сбивая с толку товарищей, как на чужаков и опасных смутьянов. К тому же, раздувая рабочее движение, некоторые революционеры жили на деньги из партийной кассы, не зная, что такое тяжелый физический труд. В какой-то мере они изменили к худшему мнение о русских, но со временем разобравшись, что группа политэмигрантов – это всего лишь, как говорится, ложка дегтя в бочке меда, австралийцы перестали косо смотреть на тех, кто приезжал из России.

Эвкалиптовый лес в Австралии

Однако именно революционеры стали выпускать первую в Австралии газету на русском языке. Она печаталась с июня 1912 года, и в ее организации и издании деятельное участие принимал большевик Ф.А. Сергеев, известный также под партийным псевдонимом Артем.

Перед Первой мировой войной, по данным российского генерального консульства, в Австралии насчитывалось 11 тысяч выходцев из Российской империи, а в соседней Новой Зеландии их было около тысячи.

Доля россиян в 2,5-миллионном населении пятого континента составляла от 0,2 до 0,4 процента.

С началом Первой мировой войны примерно тысяча эмигрантов из России вернулась на родину, чтобы быть на фронте и с оружием в руках защищать отечество. Впрочем, это общая тенденция – так поступали и в других странах.

Предысторию и дооктябрьскую историю русского зарубежья по понятным причинам не принято смешивать с горькой, трагической, но исполненной истинного величия послеоктябрьской – феноменом, порожденным революцией 1917 года и начавшейся Гражданской войной.

Однако заграничные поселения русских сложились гораздо раньше, были довольно многочисленны и при всей их распыленности по миру все же, как правило, представляли собой нечто устойчивое, что позволяет говорить о некоторых из них как о диаспорах, то есть компактных общностях русского народа, живущих вне страны его происхождения. Сразу следует сделать ремарку: речь не идет только об этнических русских. По крови это могли быть также украинцы, белорусы, евреи, поляки и т. д., но для своего окружения в принимающей стране они собирательно были именно русскими. Такова их самоидентификация, и потом по преимуществу они выступали носителями русского языка и культуры.

Карикатура белых офицеров на самих себя в эмиграции.

О. Лемнос. 1921 г.

Интересно, что первая массовая волна эмиграции из России предшествовала и революции, и Гражданской войне. Мощные эмиграционные процессы происходили в стране еще до установления советской власти и коммунистического режима, причем масштаб эмиграции не только не уступал оттоку людей в первые советские десятилетия, но даже превосходил его.