и невозможности к быстрым перемещениям и манёврам, они быстро потеряют свою огневую мощь. Одновременно с этим началась переброска мехкорпусов, правда делалось это очень осторожно, что бы не насторожить противника. В основном двигались войска ночью, а вот радиоотдел штабов остался на месте, вернее не весь отдел, а радисты, которые постоянно выходили в эфир. Кроме них осталось и несколько командиров из штаба и особого отдела. В задачу этих командиров входило создать видимость работы штаба корпуса на старом месте. Каждый радист имеет свой подчерк, любой профессионал с лёгкостью его увидит, а потому изменение места работы радиста означает передислокацию его части на новое место. Немецкий Функабвер работал хорошо, постоянно отслеживая работу всех радиостанций, как у нас, так и в собственном тылу, а потому по-иному скрыть от него переброску наших сил было невозможно.

Кстати немцы делали точно также, так например они скрытно перебросили из под Ленинграда танковую дивизию, оставив на месте её радистов, тем самым введя наше командование в заблуждение.

Время пролетело быстро, в последних числах октября прибыли сибирские дивизии и их сразу стали располагать в местах предполагаемой дислокации. Мы едва успели, ударившие морозы буквально в пару дней проморозили землю и прежде труднопроходимые дороги стали вполне проходимы. Не желая зимовать в чистом поле, немцы перешли в решительное наступление, они рассчитывали прорвать нашу оборону и затем беспрепятственно ударить в направлении Москвы. Хотя сейчас у нас и не было тех катастрофических потерь, но всё равно обстановка была достаточно напряжённой и лишних войск у нас не было.

1 ноября 1941 года, Западный фронт, Орша.

Утро 1 ноября было разорвано массированной артиллерийской канонадой, немцы ровно в 6 часов утра открыли сильный артиллерийский огонь по нашим позициям. Обстрелу подверглись, как передний край, так и места расположения нашей тяжёлой артиллерии. Артподготовка длилась целых два часа, причём ответного огня с нашей стороны не было. В 8 часов утра немецкие моторизованные части прорвали нашу оборону и уже к 10 часам, почти не встречая сопротивления, вошли в Оршу. Такой успех был от того, что накануне по моему приказу большая часть войск была отведена. На местах расположения тяжёлой артиллерии специально расположили все ранее повреждённые или уничтоженные наши орудия, тем самым скрывая их отвод. К середине дня ширина немецкого прорыва достигла десятка километров и в пробитую брешь сплошным потоком устремились немецкие войска. К вечеру 2 ноября передовые немецкие части вышли к Смоленску, где и остановились, уткнувшись в линию обороны. Всего в прорыв вошли 4-я полевая армия генерал-фельдмаршала фон Клюге и 2-я танковая группа генерал-полковника Гудериана, в составе 17 пехотных дивизий, двух охранных, одной кавалерийской, четырёх танковых и двух моторизованных.

Это подлинный состав за исключением 46-го моторизованного корпуса, и в реальной истории 2-я танковая группа Гудериана была подчинена 4-ой полевой армии фон Клюге.

Силы были очень немаленькие, вся моя ставка была на превосходство над противником в количестве и качестве техники, а также на том, что ему будет прервано снабжение войск, хотя в любом случае игра шла на грани фола. Утром 3 ноября фон Клюге, который выдвинулся в свои войска и расположился со своим штабом в Гусино, километрах в 20-ти от Смоленска, начал штурм города. Но атаковавшие наши позиции немцы оказались под сосредоточенным артиллерийским огнём, не пройдя и половины расстояния до наших позиций, противник был вынужден отступить. Одновременно с этим нанёс свой удар и я, первый и второй мехкорпуса с лёгкостью смяли коридор пробитый немцами и захлопнули мешок, и это было самым лёгким в операции. Так как основные силы противника уже ушли вперёд, то тут моим войскам противостоял второй эшелон немцев из менее боеспособных частей и при почти полном отсутствии бронетехники. Оба мехкорпуса почти не почувствовали сопротивления, после чего первый мехкорпус стал в оборону заткнув собой и двумя другими дивизиями фронта прорыв, а кроме них тут была и одна сибирская дивизия, десятая. Второй мехкорпус развернувшись на Смоленск, двинулся вперёд, попутно уничтожая все встретившиеся на его пути части противника. Расположившиеся по флангам пехотные дивизии, по мере подхода к ним мехкорпуса, также вливались в его состав, таким образом уже к вечеру 3 ноября они достигли Красной горки, где уже встретили сильное сопротивление противника.

Когда фон Клюге понял, что попал в мешок, и что с тыла к нему приближается большая масса русской бронетехники, то немедленно прекратил атаку Смоленска и принялся перебрасывать 2-ю танковую группу Гудериана в свой тыл. Я всё это время держал свой штаб в Смоленске, и именно сюда постоянно стекалась вся информация о ходе операции. К сожалению сходу атаковать штаб фон Клюге было нереально. Хотя до него от передовых частей второго мехкорпуса было всего то какие-то километров двадцать, но немцы успели перегруппироваться, благо дороги стали проходимыми и расстояния были небольшими. Наступал вечер и мы и противник взял паузу до утра, так как ни кто из нас не был готов дальше вести бой. По всей логике фон Клюге должен теперь пробиваться назад, так как он отрезан от поставок топлива и боеприпасов, а оборона Смоленска, как он уже успел убедится, очень сильная и без подвоза припасов, да ещё с нашим усиленным мехкорпусом в тылу ему уже ничего не светит. Теперь бы ноги унести назад, а то с каждым днём его положение будет всё ухудшатся. Нам тоже была необходима короткая передышка и не только для отдыха бойцов, но и для пополнения топливом и боеприпасами нашей техники. За день боёв танки и бронетранспортёры расстреляли минимум по паре боекомплектов, вот и требовалось срочно их пополнить, чем они и занимались весь вечер и ночь.

Утро 4 ноября выдалось туманным, в 7 часов утра местами туман очень сильно затруднял видимость, но к началу девятого он стал рассеиваться, и тогда загрохотали орудия. С собой в прорыв фон Клюге взял только лёгкие 10,5 сантиметровые гаубицы, которые можно было легко и быстро транспортировать, а более тяжёлые орудия остались на старых позициях и теперь он не мог создать сильный огонь по русским позициям. В отличии от нашего оппонента наша артиллерия была более сильной. Кроме собственной артиллерии мехкорпусов, а артиллерия шестого мехкорпуса была временно передана второму, мы ещё усилили её новыми гаубицами М-10 и М-30, которые можно было быстро транспортировать. Вот вся эта мощь встретила немцев, а кроме них еще пять дивизионов тяжелых миномётов и шесть дивизионов «Смерчей». Сначала поле, по которому двигались танки Гудериана накрыла