— Вот прямо как дом — не смогу, а в твой рост — смогу, только печку надо надстроить, она у меня прямо на улице под навесом — первым делом ее построил, когда сюда пришел. У нее и спал — для гончара его печь — это хлеб. А зачем тебе такие кувшины, Лора?

— Мартин, ты умеешь хранить секреты?

— Конечно!

— Если это так, то мы скоро разбогатеем. Всей нашей деревней — у всех будет работа, — я подмигнула ему, и стала отвязывать козу от деревца, куда привязал ее Мартин во время нашей беседы.

— Коли так, то хорошо, а то ведь вообще не ясно — чего здесь можно делать, — он хмыкнул недоверчиво, но прищур его выдавал некую заинтересованность. Это как не верить в лотерейные билеты, но все же купить один на случай.

— Да, до осени мне надо черепицу и пять кувшинов ростом с меня. А зимой надо сделать много маленьких — обычных, но с крышками, которые можно залить намертво воском.

— Ладно, девка, начнем с черепицы, а там увидим. Завтра пусть приходит твой помощник, а я сегодня вечером к вам загляну — уж больно интересно посмотреть на дом из глины да соломы.

Наша стройка теперь шла более слаженно — нас было двенадцать человек, и каждый делал свое дело. Я не ожидала, что Карл окажется таким заинтересованным, и старалась как-то его постоянно премировать: то кусок рыбы печеной с собой дам, то молока днем налью, когда придет воды попить. Он с раннего утра громко зазывал нас от дороги, мол, хозяева, я пришел, вставайте. Но мы уже не спали, и я потом поняла, что делает он это для того, чтобы оповестить остальных, что надо подтягиваться к работе.

Шатиль — девушка из группы, что жили в двух шалашах была примерно моего возраста, и у нас с ней сложились отличные отношения. Она рассказала, что остальные люди, с которыми она живет — ее мама, отец, и семейная пара, которых они встретили в горах — те не ели почти неделю, когда они их встретили. Они просто сидели у реки. Они силой заставляли их идти, а сейчас те благодарны им, что не бросили.

Семья Шатиль вынуждена была уйти потому что отца поймали за кражей зерна — у них не было семян на посадку, а урожай, как последние годы был плох везде. За дело наказали, как он считает — взяли на королевские поля, а он весной хотел полмешка, оставшегося забрать — все равно скормили бы скоту. Но его поймали, и хотели повесить. А женщинам без него бы не выжить, вот мать и поручилась, и пошла с ним, а Шатиль тоже ничего не оставалось.

Молодая пара оказалась вроде Ромео и Джульеты — ее родители имеют статус, а его мать — кормилица в семье. Они росли вместе, да так и не смогли расстаться. Отец девушки поймал их целующимися и подал на него в суд. Нарита — так зовут девушку, вышла на суде и поручилась за парня, и они ушли вместе. Ничего отец не смог сделать.

Интересно, будь мой отец на том суде с Дином, смог бы он меня защитить? Ведь именно он добивался права для близких — спасти жизнь ценой своего благополучия.

[1] Марани (груз. მარანი — погреб) — это помещения, где хранятся квеври с вином.

[2] Квеври (груз. ქვევრი) — керамическое изделие, напоминающее амфору, но без ручек. Имеет форму конуса и используется при изготовлении вина. Квеври бывают разных размеров — от обычного кувшинного до громадных, на несколько тысяч литров. Самый распространенный тип квеври вмещает 1–2 тонны сусла.

Глава 25

В один из вечеров, когда Дин уже спал, я сидела у костра и плела очередную рыбную ловушку для семьи Шатиль. Руки уже не слушались, но спать не хотелось — в последнее время я чувствовала какое-то возбуждение от происходящего — никогда я не была такой деятельной, если рядом не было организатора. Сейчас я просто светилась энтузиазмом, который не давал покоя ни мне, ни окружающим.

Я аккуратно вошла в шалаш и достала из-под подушки кожаный мешок с бумагами. Я забыла о нем во всей этой суете, и совершенно случайно вспомнила сон, где Грегори пытался мне что-то сказать. Листы, что я нашла в тайнике, были не прошиты, но пронумерованы. Это была не простая бумага — на некоторых были печати, каждый лист имел оттиск вроде герба, но не четкий и расплывшийся. Почерк был один, и это была не рука Лоры.

«Властью, данной нам Богом Гасиро и всеми его свидетелями, мы, Дети Гасиро, передаем право мастеру Грегори Гросарио быть советником Короля, владеть тайнами Королевства, хранить их и использовать во благо Королевства, а также, передать обязанности и право своему приемнику, чье имя огласится мастером и будет принято народом и королем.»

Ничего себе, компот из яиц! И свидетели Гасиро тоже есть? Это как у нас Иеговы, или что? На кой черт я сейчас полезла в этот мешок? И так сна ни в одном глазу, а вставать надо рано. Подкинула в огонь несколько обрезков от чурок, что заготавливал Дин с Карлом и продолжила читать.

«Советник Короля знает больше Короля, имеет право следить за Королем и принимать решения вместо Короля, если действия его будут направлены против Бога Гасиро и его свидетелей…»

Ох ты ж батюшки, да это секта! То есть, внешне спокойное королевство просто имеет номинальную личность и семью, и его считают главным, а на деле — все дела делаются даже не министрами, коих там навалом, а религиозными фанатиками! Но мой отец с виду адекватный человек — борется за науку, вон как скрывает мистера Корта! Король, вроде, тоже взрослый и адекватный, а на деле — просто болванчик! Это было для меня открытием. Вот почему все так боятся этих «славных» детишек Бога!

— Не спится? — от тропинки почти шепотом раздался голос Карла. Как же он не вовремя!

— Да, Карл, думаю — чем заняться завтра, чтобы не потерять время впустую, — я говорила, а сама запихивала в мешок бумаги. С размаху запустила его в шалаш, когда из-за кустов появился Карл.

— Ты хотела посмотреть дальние деревни, так вот, если хочешь все еще, можем завтра днем туда поехать. Мне надо в три деревни после нашей — забрать заказы, а может тебе что интересно станет, — он говорил спокойно, в сторону шалаша