– Скорее горным туризмом. – Принц уже вел нас в дальний конец своей галереи, где всю торцевую стену занимало большое Туманное Окно. Обычно порталы монохроматичны или, по желанию владельца, отсвечивают переливами красок, но здесь был особенный вид, созвучный живописной коллекции: белесое бессолнечное небо, серовато-белая равнина, плоская скалистая возвышенность и на ней – серое, в тон окружающего пейзажа, здание, расплывшееся по выровненному и сглаженному камню подобно гигантской амебе с десятком щупалец. Я узнал дом-биот, предназначенный для поселений на недавно освоенных мирах, почти что живую конструкцию, что создавала внутри своей плоти любые помещения и интерьеры и даже пищу и питье. Такой дом мог стоять на суше, прилепиться в горах, на леднике или плавать в океане; его выращивали из споры величиной с кулак, а при нужде снова переводили в состояние эмбриона. Удобная вещь, но мне такое жилище не нравилось; казалось, что ты не входишь в дом, а он транспортирует в себя хозяина, как бы проглатывая его в необъятное чрево.

– Моя лаборатория на Ягеле, – вымолвил Принц. – Прошу!

Мы шагнули в Окно и очутились в белесоватом, тянувшемся до горизонта пространстве. Портал располагался снаружи, у края скалы, в самом конце одного из вытянутых щупалец, и отсюда я видел, что равнина покрыта не снегом, не песком, а невысокими, метр с небольшим, растениями. Они переплетались так густо, что ни стеблей, ни веток не рассмотреть, только светло-серые соцветия, пушистые шарики, обрамленные то ли узкими листьями, то ли жгутами. Лишайник?.. Огромный мох?.. – мелькнула мысль, когда я вспомнил название планеты.

Принц кивнул, словно соглашаясь со мной.

– Ягель, но не простой. Не совсем животное, но уже не растение. – Он вытянул руку, и жгутики, стремительно распрямившись, тотчас обхватили ладонь. – Фауна флорального типа, как на Тоуэке, но не такая дружелюбная. Пытается высосать немного крови.

– Знаю я об этой планетке, – проворчал Павел. – Ни океанов, ни рек, ни гор, только хищные мхи да черви в почве. Мох жрет червей, черви – мох… Не слишком приятное место вы выбрали, Принц!

– Зато уединенное, – ответил наш хозяин, отряхивая руку, – и вполне безопасное. Скала искусственная, базальт, выдавленный из магматических слоев, и тут им не укорениться. Опять же масса органики для питания биота… – Он пошевелил пальцами в мелких алых точках, наблюдая, как закрываются ранки. – Ну, войдем? Открой проход в оранжерею, Бракенберри!

Стена раздалась и с чмоканьем сомкнулась за нами. Внутри был лес лиан с большими огненно-красными цветами; их стебли оплетали прозрачные подпорки, листья с алыми прожилками колыхались в слабом токе воздуха и тихо шелестели в такт звону водяных струй нескольких фонтанчиков. Мы шли меж колонн и фонтанов по мозаичной дорожке.

– Приветствую гостей, – произнес конструкт сочным басом, напомнившим мне голос Доминика. – Сенчери, пандру, ффай, керго?

Видимо, это были любимые напитки хозяина, продукция далеких миров для людей с изысканным вкусом. Я сделал жест отрицания:

– Благодарю, ничего не надо.

– Вам, Павел? – Принц повернулся к моему приятелю. – Не желаете пандры? Гораздо приятнее кофе и…

Клянусь теен и кажжа! Мне показалось, что он заискивает перед Павлом! Почти невероятное предположение для человека такого нрава!

Сталь, прочная, упругая… Но также гибкая, о чем не стоит забывать!

Оранжерея кончилась, и Бракенберри открыл перед нами проход в центральное помещение. Им оказался округлый зал с высоким куполом и шестью сферическими кабинами по периметру; в самом его центре светилась ледяным пламенем колонна псионного огня, к которой были проложены от кабин утопленные в пол цилиндры сенсоропроводов. С этой машинерией кто-то работал – псионное поле стремительно меняло конфигурацию, и над тремя кабинками горели алые предупреждающие огни.

Павел внезапно замер, уставился на колонну и с изумленным видом пробормотал:

– Черт побери! Это что еще такое? Машина времени?

– Это стандартный ментальный модулятор, – пояснил я. – Вспомни, что наш хозяин – специалист по резонансной нейрофизике. Такой аппарат ему совершенно необходим.

– Резонансная нейрофизика? Что за дьявольщина, крысиный корм?

– Нейрофизика – наука, оперирующая как с материальными, так и с полевыми носителями информации, в том числе – с психоматрицами и ментальными инструментами, – с непроницаемым лицом, но с прежней любезностью пояснил Принц. – Мозг живого существа, псионное поле или искусственный компьютерный интеллект – словом, любая структура, способная генерировать ментальные импульсы, – вот предмет ее изучения. В этих кабинах сидят мои ассистенты, и сейчас…

Он подталкивал нас к креслам, но Павел уперся:

– Резонанс! При чем тут резонанс?

– Резонанс – это…

– Избавьте от школьных определений! Я не только криптопсихолог, у меня степень по физике! – рявкнул мой приятель.

Принц был само терпение, но, кажется, дар популяризатора не относился к числу его достоинств.

– Резонансная нейрофизика занимается процессами переноса высокоорганизованной ментальной информации… – начал он.

– Например, мыслей и психоматриц, – подсказал я, и Павел, с довольным видом буркнув: «Телепатия!« – плюхнулся в подплывшее кресло. Потом он спросил:

– А кто там в кабинках? Чем они занимаются?

– Там помощники Принца. Эти кабины – нейроприемники, связанные с инфонетной средой, и в то же время эмиттеры, передающие информацию в модулятор. Специалист создает ментальную структуру, модулятор принимает ее и фиксирует в виде стационарного мыслепакета. Это может быть произведение искусства, разум робота или ментальный инструмент.

– Какой? – Павел выудил из воздуха кружку с чем-то дымящимся и пахучим, видимо с пандрой, и сделал глоток. – Хм-м… Недурственно!

– Например, ловушка Григса, – сказал я. – Вы ведь интересовались этим модулем, Принц?

– Интересовался опытом применения старого модуля, – подчеркнул он и, многозначительно усмехнувшись, добавил: – Однако есть новый, нашей оригинальной разработки. Доминик!

Алые огни над одной из сфер погасли, и ее половина, обращенная к нам, растворилась в воздухе. Доминик выскользнул из невидимых объятий гравикомпенсатора и, не снимая интерфейсный обруч, подошел к нам и отвесил два коротких поклона.

– Долгожданные гости! – Его голос в самом деле можно было перепутать с голосом конструкта Бракенберри. – Давешний психолог-чудодей и сам Ливиец! Вижу, мы не опоздали с этим разговором. Когда собираетесь в очередное погружение?

Принц слегка поморщился:

– Не торопись, Доминик. У наших гостей – точнее, у одного из них – наверняка имеются вопросы. Так? – Он уставился прямо на меня.

– Так, – подтвердил я. – Кажется, сегодня вы не намерены говорить загадками, а потому начнем с одной из них – с той, что была загадана при нашей первой встрече. Вы сказали, что я – человек, оказавшийся в нужном месте в нужное время. И что это значит?