Он так и не понял, что произошло. То ли, углубившись в свои мысли, не заметил, как заговорил вслух, то ли в мозгах произошел катастрофический сбой, но он сказал это. Спросил громко, четко и, вроде даже, предъявляя какие-то претензии:

– У тебя были мужчины?

И понял, что натворил, только когда увидел ее глаза – огромные и бесконечно изумленные. Сразу же струсил, забормотал невнятно какие-то извинения, повторяя через каждые три слова, что он не имеет никакого права, что сам не знает, как с языка сорвалось… Внезапно, Лена улыбнулась. Улыбка, конечно, была кривая и вовсе не радостная, но по крайне мере, она означала, что ему сию секунду не надают по физиономии и не вышвырнут из дома. Он осторожно перевел дыхание и прошептал:

– Прости.

– Да ладно, – Лена пожала плечами. – Я же понимаю, что всех наших мужиков этот вопрос страшно волнует. Особенно после того, как Гена…

– Гена? – он думал, что заорал, а на самом деле из его горла вырвался только негромкий свист. Пальцы затряслись мелкой, противной дрожью. Господи, если это кобель хотя бы притронулся… да нет, никогда, это невозможно!

– …не смог доложить ничего конкретного, – продолжала она, глядя прямо в лицо Анатолию и непостижимым образом не замечая, что с ним происходит.

– Леночка, да неужели ты думаешь, – слава богу, хоть голос снова прорезался, хотя сиплый и совершенно неубедительный, – что я с кем-нибудь, когда-нибудь, буду это обсуждать? И мужики здесь ни при чем, честно!

Она отвернулась. Не будет он обсуждать, как же! Она не идиотка и не глухая, сколько раз до нее доносились шепотки, обрывки фраз… да вот, два дня назад, на дне рождения! О чем они говорили, когда одни остались, а? Можно подумать, других проблем нет. Хотя, Толин голос, правда, кажется не звучал. Ну и что? Может и не говорил ничего, но слушал же! А раз так, то и получайте, Анатолий Николаевич, господин Саранцев, по полной программе! Достали вы меня уже все!

– Я вовсе не собираюсь брать с тебя никаких обещаний, – холодно сказала она (очень хорошо получилось: равнодушно и немного устало). Снова повернула голову к Анатолию, окинула его ледяным взглядом. – Наоборот, можешь всех успокоить, был у меня мужчина. Давно и недолго, но был. – (Держаться, Леночка, держаться, спокойнее. А то голос начинает дрожать, не надо этого.) – Надеюсь, ты меня извинишь, если я не стану посвящать тебя в подробности? Мне неприятно это вспоминать.

Не дожидаясь его реакции, Лена встала, подошла к раковине. Резким движением открыла кран, плеснула на губку щедрую порцию «Ферри» и загрохотала посудой. Впрочем, Анатолий и не был способен на какую-либо реакцию. Сидел, словно ему целый самосвал кирпичей на голову высыпали. И только маленькая, слабенькая мыслишка копошилась где-то на дне: «А может, Ленка соврала? Может, она это просто придумала? Обиделась на него и придумала? Ах, как бы было хорошо, если бы она соврала!»

– Да нет его дома, я вам говорю! А я говорю, точно, мало ли, что пришел! Как пришел, так и ушел. А вот сыщика своего он там оставил… Конечно, точно, разве хоть одна ошибка до сих пор была? Так что даже не суйтесь туда, не ищите неприятностей. Номер машины записали? Ну вот, за ней и следите… А я здесь ни при чем, вы с самого начала знали, что это крепкий орешек и его не так просто будет… Да знаю я все, знаю, и помню… Нет, никакой уверенности, что он опять не попробует устроить ловушку. Точнее наоборот, полная уверенность. Не знаю. Может быть… Он заинтересовался одной девушкой, Леной Лазаревой… да, да, она самая. Нет, насколько серьезно, не знаю, но можно попробовать надавить. Саранцев же герой по натуре, а если опасность будет угрожать девушке… вот именно. Только аккуратно, чтобы ничего такого… фатального, поняли? Значит все, действуйте.

Время шло, а никто не появлялся. Костя уже и аппаратуру установил – специально захватил с собой несколько очень недешевых хитрых шпионских приборчиков, и чайник вскипятил, и кофе выпил, с бутербродами. Неужели ошибся, неправильно рассчитал, как будут развиваться события? Он подошел к окну, осторожно отогнул край полотенца, осмотрел двор. Ничего подозрительного. На лавочке у соседнего подъезда дремлет алкаш, да в глубине, у сараев, устроилась компания подростков. Балбесы малолетние. Драть их надо, вот что. Если бы родители ремня не жалели, то сидела бы вся эта шантрапа дома, над учебниками, а не по дворам болталась. Насосутся они сейчас пива и отправятся всей кучей приключения ловить. А что потом? Ничего хорошего. Только милиции хлопоты, да тем же родителям – слезы. Нет, если бы у него, у Кости был сын, он бы его с малолетства к порядку приучал, драл бы, как по «Домострою» положено, каждую субботу. Глядишь, человеком бы вырос. То, что самого Костю отец ни разу в жизни не то что ремнем – пальцем не тронул, как то выпадало из памяти при виде гогочущих поддатых подростков.

Еще раз, внимательно оглядев двор, он пожал плечами и отошел от окна. Странно, однако, получается. Казалось бы, сейчас самое время дожимать Саранцева, вломиться к нему в квартиру, снова бросить какую-нибудь дрянь в окно, позвонить хотя бы… а ничего. Полная тишина. Абсолютно нереальная при нормальном развитии событий. И объяснения этому может быть только два.

Вариант первый: преступники убедились, что Толя им коды доступа не отдаст и решили оставить его в покое. Приятно, конечно, но маловероятно. И вариант второй: они знают, что хозяина дома нет, следовательно устраивать очередной взрывчик бессмысленно – заинтересованные наблюдатели отсутствуют. А вот откуда они об этом знают? Хорошо, если просто следили за домом. А если это все-таки, сработал наводчик из фирмы? Тогда бандиты знают не только то, что Толи нет дома, они знают, что Костя остался в засаде, караулит возможных гостей, поэтому и не суются! А вот кто именно мог слить им эту информацию? Борис, секретарша Танечка, программисты Гена и Виталя… Роль Витали в эпизоде с неудавшейся попыткой передачи дискеты, так до конца не ясна. То ли он активный участник происходящих событий, то ли парнишку использовали втемную. Гена? Никаких прямых улик против него нет, но мало ли… Кстати, он вполне мог дать информацию своей подружке – дамочке-бухгалтеру, Лиле. Впрочем, это и Ленка, когда за сумкой бегала, могла сболтнуть что-то – очень уж долго она собиралась, наверняка, под разговоры. Может позвонить ей, узнать, говорила ли она кому-нибудь, что Костя сегодня здесь дежурит? А почему бы и нет, собственно?

Лена закончила мыть с посуду, убрала хлеб, спрятала в холодильник остатки ветчины и оливок, вытерла стол и только тогда, в первый раз бросила хмурый взгляд на Анатолия. Он все это время просидел на своем табурете не шелохнувшись – руки на коленях, плечи опущены, глазки потуплены. Виноватый зайчик, да и только! Почти против воли, Лена усмехнулась. Анатолий тут же ожил, приоткрыл рот, собираясь что-то сказать… разумеется, именно в этот момент зазвонил телефон. Лена развела руками:

– Извини, – и ушла в коридор. Впрочем, ее голос было прекрасно слышно. – Да. Да, нормально. Нет, зачем? И случайно не могла. Костик, ну сам подумай, с чего вдруг, я стану им докладывать?

– Костя? – Анатолий материализовался у нее за плечом.